В центре освещенной лампами комнаты нахохлился над книгами исвитками Квов Цзин, не отрывающий указательного пальца от строчек на страницекакого-то особенно массивного тома и царапающий одновременно пером по бумаге.

Вижири не поднял головы при приближении Кентрила. Старикбормотал себе под нос что-то неразборчивое, а выражение морщинистого личикаколдуна заставило капитана остановиться. Он и раньше видел, каккоротышку-колдуна захватывала какая-нибудь навязчивая идея, но теперь Цзинпоходил на человека, свихнувшегося окончательно. Глаза его не моргали, взглядторопливо перескакивал с книги на пергамент и обратно. Широкая ухмылка, которуюраньше Кентрил видел лишь на лицах трупов, искажала мелкие черты мага, придаваяЦзину очень странный вид.

Кентрил кашлянул.

Ссутулившаяся фигурка не подняла глаз, а лишь нацарапалановую строку на уже почти полностью исписанном и заляпанном кляксами листе.

— Цзин.

Сделав огромное усилие, птичье личико повернулось в егосторону.

— В чем дело, Дюмон?

Яд, которым Вижири пропитал каждый произнесенный звук,заставил Кентрила и Горста попятиться. Капитан даже не осознал, когда его рукауспела стиснуть эфес меча, и быстро отдернул ее, пока Цзин не заметил егожеста.

— Я пришел посмотреть, как продвигается дело.

— Оно бы продвигалось куда быстрее, если бы меня постоянно ибессмысленно не прерывали всякие типы вроде тебя, кретин! — Квов Цзин стукнулкулачком о стол, залив руку и нижний уголок пергамента чернилами. — Выприходите, и цепляетесь, и болтаете, и выспрашиваете, все вы, и как раз тогда,когда я на грани открытия! Неужели ваши ничтожные жидкие мозги не способныпостичь важности того, над чем я бьюсь?

Отшвырнув перо, замаранная чернилами рука потянулась кмагическому посоху. Глаза Цзина налились злобой.

Кентрил отступил еще на шаг, едва не налетев на Горста.

— Полегче, Цзин! Ты что, спятил?

Рука Вижири стиснула посох так, что побелели костяшкипальцев. Серебристо-серые глаза старика метали молнии, перескакивая спомешавших ему людей на покрытый рунами жезл и обратно. Несколько секунд онборолся с искушением уничтожить незваных гостей, но все-таки отложил посох всторону и с великим усилием вернулся к своей работе.

Не глядя на солдат, он прошептал:

— Вам лучше уйти.

— Цзин, я думаю, тебе надо немного отдохнуть, и когда ты впоследний раз ел что-нибу…

Костлявые руки чародея напряглись, пальцы сжались в кулаки.Не отрывая глаз от книги, он повторил с напором:

— Вам лучше уйти.

Горст потянул Кентрила за плечо, и они, пятясь, покинулибиблиотеку. Наемники не сказали ни слова, пока не сделали несколько шагов покоридору — отсюда, наверное, Цзин их не услышит.

— Когда ты в последний раз его видел, он выглядел так же? —осведомился капитан Дюмон у своего помощника.

— Нет… ну, в любом случае, он был не так плох, Кентрил.

— Я знал, что у крошки-мага скверный характер, но Цзин едване убил нас, ты ведь понял это, да?

Гигант поднял на капитана тяжелый задумчивый взгляд:

— Понял.

— Я должен поговорить с Джарисом Ханом. Никому не будетпользы, если старый Цзин совсем спятит. Он может кому-нибудь причинить вред.

— Может, ему просто надо вздремнуть.

Кентрил скривился:

— Что ж, если кто-то и способен заставить его прилечь, такэто только Хан. Ты же видел, как колдун прислушивается к моим предложениям.

— Хочешь, чтобы я приглядел за ним?

— Только если будешь держаться на расстоянии. И не сейчас.Пусть опять погрузится в работу да просидит час или два. Так будет лучше.

Где-то во дворце запела флейта, и Кентрил потерял всякийинтерес к выходкам Вижири. Он знал лишь одного человека в святая святых Хана,играющего на флейте.

— Может, Этанна сумеет лучше объяснить все отцу. — Эти словасами вылетели изо рта капитана. — Да, это наверняка правильнее всего.

Ухмылка вернулась на широкое лицо Горста.

— Наверняка.

Кентрил почувствовал, что краснеет. Он повернулся, новсе-таки добавил:

— Ты только будь осторожен, Горст.

Ухмылка не стерлась.

— И ты тоже.

Флейта продолжала наигрывать все ту же навязчивую мелодию,которую он слышал в тот первый зловещий день. Капитан Дюмон шел навстречумузыке по бесчисленным извилистым коридорам. Ему казалось, что он сновавозвращается в библиотеку. Но привели они Кентрила не к балкону, не в одну изпросторных дворцовых комнат, а к распахнутым воротам внутреннего двора подоткрытым небом, двора, в котором раскинулся сад.

Впрочем, сказать просто «сад» означало бы сильнопреуменьшить действительность. Перед капитаном встал небольшой лес — или,скорее, джунгли — из экзотических деревьев и необычных растений, высоких,крепких, в самом соку, которых Кентрил никогда еще не встречал. Живописнаякартина поражала буйством красок — темно-зеленых, пронзительно-алых,ярко-желтых, огненно-рыжих. С ветвей свисали лианы и огромные цветы, некоторыебольше головы человека. В таком саду легко можно было заблудиться, Кентрил вэтом ничуть не сомневался.

А у тропы, ныряющей в заросли, на каменной скамье сиделаЭтанна и играла на флейте. Струящееся шелковое платье с длинной и тонкой юбкойскорее подчеркивало, чем скрывало ее хрупкую, но гибкую и очень соблазнительнуюфигурку. Длинные каштановые локоны обрамляли лицо, лаская так и притягивающеевзгляд глубокое декольте. Девушка не сразу заметила солдата, но когда он шагнулк ней, зачарованный музыкой и зрелищем, Этанна вдруг подняла взгляд.

Глаза ее так сияли, что Кентрил едва устоял на ногах.Этанна, однако, быстро взяла себя в руки и поднялась.

— Кентрил! Надеюсь, ты хорошо спал.

— Очень. Ты прекрасно играешь, Этанна.

Молодая женщина сразу превратилась в застенчивую девочку.

— Думаю, что нет, но мой отец разделяет твое мнение.

Не зная, что еще сказать, капитан с трудом оторвал от неевзгляд и обвел рукой сад:

— Никогда не видел ничего подобного.