– Кто скрывает? – Я наконец заставила себя разжать пальцы. – Мы, наоборот, всегда стремимся сотрудничать.

– Взаимовыгодно сотрудничать. – Сухарев спрятал кассету с пленкой в карман.

– А что плохого во взаимной выгоде? – Баринов закончил разговор с Сергеем и вернулся к нам. Снова заглянул в машину, полюбовался на спящего Игоря и предложил: – Женя, может, мы с Ритой мальчика до больницы подвезем? Нам все равно с Лариковым встретиться надо.

– Хочешь удостовериться, что клиент понимает, кто сделал главную работу? – язвительно усмехнулся Сухарев.

– Хочу, – согласился Александр Сергеевич. – И не криви губы – ты тоже не даром работаешь. Только ты на окладе, а мы от клиента зависим.

– Сдельщики, – поморщился Сухарев.

Баринов промолчал.

Сухарев снова поморщился и сплюнул:

– Я тоже поеду в больницу. На этой машине, с мальчиком. Кто за рулем?

– Рита. – Шеф обернулся и спросил у Кириллова, маячившего неподалеку: – Витя, у тебя время есть? Покатаешь нас с Гошей еще немного?

– Покатаю, – коротко ответил Витя.

Евгений Васильевич озабоченно заглянул в наш «москвич» и коснулся плеча Игоря.

– Может, его пристегнуть как-нибудь? А то еще упадет.

Я вытащила из-под мальчишки ремни безопасности и пристегнула его. А когда выбралась из машины, то обнаружила, что Баринов и Гошка с Витькой уже ушли. А вместо них рядом со мной оказался Перегудин – Паша с Костей тащили его к «газели». Следом Андрей вел Елену.

– Рита, помоги мне! – Ларикова снова рванулась ко мне. – Ты же знаешь, я ни в чем не виновата! У Игоря ни один волос с головы не упал, он даже помнить ничего не будет! Помоги мне, Рита, ты обещала!

– Пройдемте, гражданочка, пройдемте. – Андрей подтолкнул женщину. – Давайте не будем сопротивляться! И кричать тоже не надо.

– Садитесь и ждите меня, – бросил Сухарев.

Я послушно нырнула за руль, а он подошел к «газели» и дал какие-то указания. Потом вернулся, сел на переднее сиденье и хмуро скомандовал:

– Поехали.

Евгений Васильевич молчал, пока мы ехали по грунтовке, но стоило мне выбраться на асфальт, как начался форменный допрос. Причем начался без подготовки. Вот только что Сухарев, поджав губы, смотрит в темное стекло, а вот он уже сурово спрашивает:

– Что именно вы обещали Лариковой? Какую помощь?

– Ничего не обещала, – честно ответила я. – Елена хотела, чтобы я работала на нее, но сама не знала, что ей нужно. Я не могла на такое согласиться.

– Она не знала, что ей нужно, – повторил Сухарев. – Но что-то она говорила, когда просила о помощи?

– Именно что-то. – Я позволила себе слегка улыбнуться. – Ларикова хотела заручиться моим согласием помогать ей, «на всякий случай». Я отказалась, потому что в деле с похищением Игоря мы уже работали на ее мужа, и она… ой!

Я вдруг вспомнила слова Сухарева: «Вы задержаны по подозрению в похищении ребенка и в убийстве». В убийстве?! Но ведь он уже арестовал Кораблева? А теперь Ларикову и Перегудина тоже обвиняют в убийстве. В убийстве Кораблевой?

– Евгений Васильевич, а что, брат Кораблевой уже не подозревается в убийстве?

– У Валерия Кораблева алиби, – неохотно ответил Сухарев. – Они с дружком, когда выпивали, начали внешнюю политику обсуждать и не сошлись во взглядах на решение палестинского вопроса. Такой шум подняли, что половина двора в добровольных свидетелях. Так о чем вас просила Ларикова?

– Она просила, – теперь я говорила медленно, тщательно подбирая слова, – она просила помочь, если ее будут обвинять в том, чего она не совершала. И я не то чтобы обещала, но… как бы это получше сформулировать?.. Я не отказалась.

– Вы надеетесь, что она непричастна к убийству Кораблевой?

– Мне так показалось. Когда я с ней разговаривала, Ларикова была расстроена, немного напугана, и, как я теперь знаю, она продолжала обдумывать свой план получения выкупа. Но она…

Я прикусила язык. С Гошкой я еще позволяю себе сказать «она не была похожа на убийцу», хотя и получаю, как правило, в ответ издевательскую лекцию. Но то Гошка. Сухарев, если я скажу что-то подобное, меня просто не поймет.

– Ее поведение не соответствовало…

И снова я замолчала. Похоже, найти слова, чтобы объяснить Сухареву свое отношение к Елене, у меня не получится.

– В квартире Кораблева найдены отпечатки пальцев Лариковой, – глядя в окно, сообщил он.

– Не может быть! – ахнула я. И тут же сообразила: – Но это же совсем другое! Помните, она в обморок падала? Паша еще ругался, что она все вокруг залапала!

– Помню. – Сухарев продолжал смотреть в окно. – Но отпечатки пальцев Лариковой были выделены до того, как вы пришли. И на тех поверхностях, к которым она не приближалась. – Евгений Васильевич наконец повернулся и посмотрел мне в лицо: – Вы все еще надеетесь, что Ларикова непричастна к убийству?

Я не ответила. Я просто не знала, что отвечать.

Когда мы подъехали к больнице, Сергей уже был там, маялся у входа. Он сразу бросился ко мне, залопотал что-то неразборчивое, пытаясь схватить меня за руку и почему-то все время промахиваясь.

– Успокойтесь, Сергей, все уже в порядке. – Я сама поймала его нервно дергающуюся руку. – Это Евгений Васильевич Сухарев… Ах да, вы уже знакомы.

Сергей снова встревоженно забулькал, разобрать мне удалось только одно слово: «Игорь!»

– Игорь у нас, в машине. Он спит, Татьяна Кораблева утром дала ему сильнодействующее снотворное…

Лариков издал полузадушенный вскрик и бросился к «москвичу». Ввинтился внутрь через открытую водительскую дверцу, перегнулся через сиденье, пытаясь дотянуться до сына. Если бы я сама не видела, ни за что бы не поверила, что Лариков с его, прямо скажем, корпулентным телосложением способен на подобные акробатические номера.

Сухарев покачал головой:

– Вот они, детки, как достаются. Ладно, пойду за санитарами.

Я проводила его взглядом. Мне уже приходилось наблюдать, как у Евгения Васильевича прорываются человеческие интонации, и это всегда заставало меня врасплох – каждый раз я чувствовала себя неловко. Я повернулась к Ларикову и постучала его по спине:

– Сергей! Так вы его не вытащите. Через заднюю дверцу удобнее будет.

– А?

Не сразу, но до него дошло, что именно я предлагаю. Лариков дернулся из машины, тут же вернулся обратно, послышался громкий треск рвущейся ткани, и Сергей окончательно покинул водительское сиденье. Я только взглянула на его разорванный карман и тут же нырнула в «москвич». Слава богу, рычаг переключения скоростей Сергей не отломал. А больше зацепиться вроде не за что. Пока я обследовала технику, Лариков, сопя и пыхтя, извлекал сына через заднюю дверцу. Закончили мы одновременно. Сергей выпрямился, прижимая к груди похрапывающего Игоря, и заговорил, все еще не слишком четко артикулируя и заикаясь на гласных, но достаточно внятно: