– Радовалась победе, – призналась инспектор.

– Какой победе? Я и не знал, что был назначен какой-то приз.

– Об этом можешь не волноваться, – успокоила она его.

– Но ты знаешь, что нравишься ему? – уточнил Брайант.

– А ты понимаешь, что мы не старшеклассники и тебе не придется передавать наши записочки друг другу.

Сержант посмотрел на Ким.

– Мне кажется, что он тебе тоже чуть-чуть нравится.

Эти слова Стоун проигнорировала. Они были не совсем правильными. Говорить о том, что этот человек ей нравится, было некоторым преувеличением. Он просто не нравился ей меньше, чем остальные.

– Черт побери, – произнесла она, когда машина подъехала к больнице Рассел-Холл. Парковка была забита под завязку.

Эта суперклиника была результатом слияния трех городских больниц, которые или полностью закрыли, или лишили отделений экстренной медицинской помощи. К сожалению, парковку забыли увеличить пропорционально увеличению коечного фонда.

Брайант заметил местечко в самом дальнем конце стоянки и быстро припарковался.

– Подожди меня. Я быстро. Просто хочу на нее взглянуть.

Сержант что-то проворчал. Ким не обратила на это внимания и направилась в здание через вход для беременных. Войдя, она поднялась по лестнице и прошла в послеоперационное отделение. Оно, вместе с отделением интенсивной терапии, представляло собой больничный блок, который обеспечивал пациентов интенсивной терапией и реанимацией. В послеоперационном отделении размещались больные после хирургического вмешательства, и соотношение между медперсоналом и пациентами здесь было 1:2. В отделении интенсивной терапии на каждого пациента приходилось по одному медработнику.

Для того чтобы войти, Ким назвала себя в интерком.

Открыв дверь, она в который раз поразилась отсутствию в помещении шума, разговоров или других дневных звуков, таких как звук работающего телевизора или позвякивание чашек на тележке, на которой развозят чай. Никто из пациентов не переговаривался друг с другом в ожидании разрешенных часов свиданий, никто не постанывал от неудобства или боли.

В этом отделении ничего такого не было. Оно было предназначено для самых тяжелых пациентов в этом здании.

Ким с улыбкой протянула свое удостоверение медсестре по имени Джо – женщине возрастом ближе к сорока, со светлыми, коротко подстриженными волосами, обрамлявшими полное лицо. Та тщательно изучила удостоверение и удовлетворенно кивнула.

– Вчера вечером к вам привезли женщину.

– С ранением головы? – уточнила сестра, глядя на доску у себя за спиной.

Ким кивнула.

– Личность неизвестна, так что пока она у нас Джейн.

Во многих больницах Англии стали, по примеру Америки, называть пациентов, чья личность не была установлена, Джон или Джейн.

– Она во втором отсеке, кровать номер три, – сообщила Джо.

– Она в…

– В сознании? – уточнила Джо и покачала головой. – Она в искусственной коме. Ее мозг здорово пострадал. – Сестра наклонилась вперед и посмотрела в оба конца больничного коридора. – Доктор Сингх все еще на обходе. Я попрошу его подойти к вам.

Инспектор кивнула в знак благодарности и направилась во второй отсек.

Джейн лежала в левом углу помещения, ближе к окну. Ким была готова к тому, что ее густые каштановые волосы, которые она видела перепутанными и испачканными кровью и грязью, теперь исчезли и под бинтами скрывается выбритая голова.

На указательном пальце левой руки женщины располагался белый пластиковый пульсооксиметр, которым измерялись насыщение ее крови кислородом и сердечный ритм. Результаты измерений вместе с данными кровяного давления выводились на экран, разместившийся с левой стороны от пациентки. Правая рука была залеплена белым пластырем, который прижимал канюлю для внутривенных вливаний. Сквозь него просочилось немного крови – видимо, удобную вену нашли с трудом.

Ким перевела взгляд на левую кисть женщины и на круговую отметину, которая была ей так хорошо знакома. Интересно, подумала она, будет ли Джейн потирать эти места через много лет после того, как след исчезнет? Будет ли она время от времени ощущать, хотя бы на мгновение, что рана все еще на месте? Мозг иногда может быть очень жестоким.

Рука Стоун опустилась и дотронулась до красной полосы. Женщина, видимо, с силой шевелила рукой, стараясь освободиться. Повреждения между ее кистью и костяшками пальцев говорили о том, что она пыталась вытащить руку из наручников. Так же, как и Джемайма. Как и сама Ким много лет назад.

Воспоминания о том, как ее собственная рука, рука шестилетней девочки, была ободрана при попытках освободиться, возникли внезапно – и причинили ей физическую боль. Ким отмахнулась от них и легонько потерла кожу женщины, прозванной Джейн, как будто хотела стереть с нее царапины.

Ее большой палец коснулся припухлости на коже. Нахмурившись, инспектор несколько раз провела им по руке женщины. Потом осторожно перевернула ее кисть – и увидела то, что не смогла рассмотреть прошлым вечером. На коже выделялись четыре четкие полоски рубцовой ткани. Эта женщина пыталась совершить самоубийство и делала это на полном серьезе.

– Офицер…

Ким повернулась и увидела приятного темнокожего мужчину, которого она приняла за доктора Сингха. Его белый халат был расстегнут, под ним виднелись простые черные брюки и белоснежная сорочка. В глазах светилась добрая улыбка.

Интересно, сколько времени понадобится системе здравоохранения Великобритании, чтобы выбить из него эту улыбку, подумала вдруг Ким.

Врач стоял в ногах кровати и смотрел на температурный график больной.

– Пациентка перенесла сдавленный перелом костей черепа, и ее оперировали до шести утра.

Инспектор услышала следы легкого индийского акцента, но только в отдельных словах. Голос у врача был теплый и заботливый, и мужчина ей сразу же понравился.

Ким знала, что термин «сдавленный» означает, что на черепной коробке появилась или вмятина, или выпуклость.

– Типов переломов существует очень много, но причина у всех одна, – пояснил доктор.

Ким знала, что это удар, достаточно сильный, чтобы сломать кость.

– Хирург ослабил давление на сам мозг, но по шкале Глазго оно сейчас на шестом уровне.

Ким нахмурилась. Такого она еще не слышала.

– Это шкала для определения тяжести полученной мозговой травмы. Проградуирована от трех до пятнадцати. Третий уровень – это самые тяжелые поражения, а если пациент находится между третьим и восьмым уровнем, то это значит, что он в коматозном состоянии.

– А это что такое? – спросила Ким, указывая на провод, который шел от затылка Джейн.

– Датчик внутричерепного давления. Он мониторирует расстояние между черепной коробкой и самим мозгом. Если внутричерепное давление изменится, то датчик даст нам знать об этом.