итоге Шуньята провел сорок лет в Индии, в основном проживая в похожей на пещеру каменной хижине, которую он построил на хребте Калиматх. «Мне было хорошо в Дании, – рассказывал он своим биографам, – хотя я видел, что окружающие считают меня чудаком. В Англии я чувствовал себя свободнее. В Индии я чувствовал себя как дома. Но в Гималаях я чувствую себя ближе всего к небесам».

Шуньята жил простой жизнью в своей хижине, а также в еще более аскетичной пещере на вершине горы: «В уединении в Гималаях человек не думает и не говорит ни о каких недугах, болезнях и страданиях эго. Во мне нет никаких комплексов греха, разочарований или обиды». По мере того как росла репутация, к хребту потянулись ищущие со всего мира: поэты Алан Гинзберг и Гэри Снайдер приезжали сюда в начале 1960-х годов, как и музыканты Кэт Стивенс и Джордж Харрисон. В числе прочих были писатель Д. Х. Лоуренс, психолог и сторонник психоделиков Тимоти Лири, а также известный буддийский академик Роберт Турман, который в начале 1970-х годов привез на хребет свою маленькую дочь Уму Турман. Эксцентричное скопление писателей, художников, изобретателей, поэтов и духовных искателей, стекавшихся на хребет Калиматх, дало ему прозвище «Хребет чудаков». Также его называли «Холмом хиппи» из-за тысяч туристов, которые последовали за знаменитостями и превратили отдаленное горное убежище в субкультурный форпост в Гималаях.

К концу 1970-х годов легендарная Тропа хиппи прервалась, когда иранская революция и советское вторжение в Афганистан перекрыли сухопутный путь и увеличили опасность для путешественников. Однако Индия по-прежнему привлекала искателей.

Они выбирали новые маршруты, наземные и воздушные, полагая, что любая трудная дорога стоит того, чтобы добраться до сверкающей вершины, которая, как им казалось, ждет их в конце пути. У них были вопросы, и Индия, по их мнению, указывала путь к ответам. Страну считали местом трансформации, и они ехали туда, чтобы трансформироваться.

* * *

В 1985 году Режис Эйро приехал в Индию, чтобы поработать врачом-психологом в консульстве Франции в Бомбее, торговом центре на юго-западном побережье страны, который сейчас называется Мумбаи. В то время путешественники из Франции по прибытии в Индию могли посетить консульство, чтобы сдать на хранение свой паспорт и обратный билет на самолет. Таким образом, у Эйро была возможность поговорить с путешественниками, зачастую в возрасте от двадцати до тридцати лет, вскоре после того, как они приземляются в Индии, взволнованные предстоящими путешествиями, а также спустя несколько месяцев в стране, прежде чем вернуться домой. Он начал замечать любопытное состояние у некоторых французских паломников, особенно у тех, кто провел в стране больше времени, – целый спектр поведенческих и психологических изменений, которые позже назвали «индийским синдромом». У этого состояния есть родственники по всему миру: в Иерусалиме религиозных туристов поражает спонтанный психоз при посещении города, они уверены, что слышат Бога или пребывают в присутствии святых; во Флоренции посетители испытывают физическое потрясение, даже галлюцинации, при виде красоты городского искусства.

В Индии Эйро отправляли на обследование путешественников, которые заблудились, потеряли ориентацию и растерялись или оказались в маниакальном и психотическом состоянии. Контраст шокировал. «Они были в идеальном состоянии, когда только приезжали, а через месяц становились совершенно нестабильными», – сказал он мне. Первоначально то, что наблюдал Эйро, объяснялось исключительно употреблением наркотиков, но у многих проявлялись и такие симптомы, как депрессия и замкнутость, вызванные чувством дезориентации в незнакомой стране или культуре. В редких случаях у людей позже диагностировали острый психоз, бред и галлюцинации. В крайних случаях индийский синдром мог окончательно поглотить человека, приводя к полному отрыву от реальности из-за непреодолимого разрыва связи с привычным миром. Эйро начал называть эту группу «путешественниками, потерянными навсегда».

В течение последующего десятилетия французский психиатр путешествовал между Францией и Индией, проводил исследования и собирал записи и наблюдения в диссертацию, которую он переработал в книгу, опубликованную в 2000 году, под названием Fous de l’Inde – «Без ума от Индии», – в которой обсуждается главный вопрос: сама ли Индия вызывает эти трансформации, или люди едут туда, решив преобразиться? Он утверждает, что Индия обладает набором сил, не похожих ни на какие другие страны мира, которые могут вызвать подобные личностные изменения. «Индия, как никакая другая страна, способна стимулировать воображение и вызывать сильные эстетические эмоции, которые в любой момент могут повергнуть путешественника в состояние крайней тревожности, – пишет Эйро. – По этой причине наше «восприятие» Индии бывает несколько двойственным. Это зависит от личной истории каждого человека, его «импульса к путешествиям» и прошлых травм, погребенных глубоко внутри. Подсознание имеет свойство сталкивать нас с ними лицом к лицу в определенные периоды жизни. Индия же говорит с бессознательным: она провоцирует его, заставляет его кипеть, а иногда и переливаться через край. Она вытаскивает из глубоких слоев нашей психики то, что в ней захоронено».

Эйро отличает симптомы индийского синдрома от обычного культурного шока, когда путешественники либо чувствуют сильную связь с новым и другим местом, либо испытывают крайнее неприятие и отчуждение. Культурный шок часто проявляется в течение нескольких дней после прибытия. Индийский синдром же обычно возникает после нескольких недель или месяцев проживания в стране. Он отмечает, что многие приезжают с неким глубоко укоренившимся представлением о том, что такое Индия, семенем ранее существовавших ожиданий того, что Индия может предложить – эмоционально, физически или духовно, – и твердой решимостью реализовать этот воображаемый опыт. «Путешествие в Индию начинается заранее, с идеи, которую мы создали, передаваемой нашей культурой, ее клише, ее легендами, ее мифами, а также нашим детством, вскормленным чудесными сказками и историями», – пишет Эйро в своей книге. В ней он приводит десятки примеров из жизни иностранных путешественников, которых он наблюдал или лечил: один сжег свой паспорт вскоре после прибытия и провел два месяца в тюрьме, страдая от приступов тревоги, другой в добром здравии и бодрости духа бродил по Индии в течение пяти лет, когда родители уже думали, что он мертв, а третий отправился в Варанаси и верил, что богиня Кали слышит его сны и общается с ним. Многие случаи оказались более безобидными: путешественники прибывают с эмоциональной или травматической историей, которая внезапно всплывает на поверхность, и столкновение с ней приводит к срыву.

Несмотря на то что индийский синдром, как и многие другие его родственники, не признан повсеместно и официально как диагноз, его симптомы вызывают такую тревогу, что компании, которые предлагают страховку для путешествий в Индию, включают в них пункты, аннулирующие ее, если у туриста есть психические заболевания в анамнезе или если он принимает наркотики. Несколько посольств и консульств в Индии имеют в штате психиатров для оказания помощи и лечения граждан, оказавшихся в бедственном положении. Либо консулы обращаются к психиатрам вроде Сунила Миттала,