И ведь ясно же, что из-за неточной подстройки выплеска страдает результат, да так, что порой приходится повторять технику по несколько раз подряд с легкими вариациями, прежде чем канал связи с объектом становится достаточно четким и ясным. Казалось бы, есть же в арсенале медиков продолжительные эфирные воздействия, так почему бы и этот прием не провести в том же стиле? Ну да, контроля требуется больше, чувство Эфира должно быть хорошо развито… зато не придется тыкаться слепым котенком наугад, и формировать технику заново каждые пять минут для «обновления» теряющейся связи. О классической сенсорике я и вовсе молчу. Тодт даже не пытался внутренне настроиться на животное, с которым хотел наладить контакт. Мрак, в общем.

Единственный плюс от этого обучения я пока видел лишь в том, что на примере показанной мне техники смог убедиться в реальности самого обоюдного эмпатического контакта как осознанного действа. И да, при использовании специализированной эфирной техники он оказался куда четче, чем те спонтанные «пробои», что случались у меня раньше при общей концентрации восприятия.

С другой стороны, может, я просто слишком многого хочу? Если вспомнить экзамен в школе эфирников, тамошние мастера-магистры тоже не особо заморачивались с продолжительными воздействиями, что не мешало им даже зрительные образы мне подкидывать… Не знаю. Не понимаю.

Вздохнув, я мысленно махнул рукой на эти непонятки и, дав себе обещание-напоминание познакомить учениц с ментальной стороной искусства эфирных манипуляций, открыл окно к себе домой. Чтобы через секунду беззвучно, но затейливо выматериться при виде совершенно ошалелого взгляда Тодта.

– Всего хорошего, Даниил, – кивнул я ветеринару, старательно сохраняя невозмутимое выражение лица и, подхватив корзину с щенками, шагнул в окно под его бормотание.

– Ага… и те… вам всего доброго, Ки… – окончание фразы пропало вместе со схлопнувшимся окном.

Однако лоханулись вы, товарищ гранд. По полной… да и черт бы с ним! Надоело. Когда еще решил прекратить скрывать свои умения от окружающих? Год назад? Ну да, аккурат во время приключений в мятежной Москве. Но почему-то до сих пор так и не начал выполнять собственное решение… если, конечно, не считать признание в «грандстве» перед спасенными от плена девчонками в том долбанном поезде.

От процесса самоуспокоения меня избавил ворвавшийся в кухню стремительный и весьма жизнерадостный вихрь. Хм, интересно, что такого случилось в ателье, что невестушка вернулась оттуда такой довольной, да еще и на добрых три часа раньше обычного?

– У нас большой заказ, Кирилл, – радостно заявила Оля, отобрав у меня чашку только что приготовленного кофе, и, плюхнувшись на диван, с наслаждением втянула носом аромат горячего напитка.

– Насколько большой? – вновь поворачиваясь к кофемашине, спросил я.

– Пять машин! – довольно откликнулась невеста. – Все с начальными настройками… и полным контрактом на обслуживание!

– И что это значит? – поинтересовался я.

В особенности торговой деятельности Ольги и Капы, как и в частности производства СЭМов, я не углублялся, считая это не своим делом, а потому неудивительно, что без дополнительных объяснений я оказался не в состоянии по достоинству оценить принесенные невестой новости.

– Эх ты… – Оля осуждающе покачала головой, но радость, распиравшая ее, оказалась слишком велика, и невеста тут же пустилась в объяснения. – В отличие от специализированных моделей, заточенных под разный тип использования, машина с начальными настройками – это чистый лист. Средняя скорость, средняя подвижность, средняя мощь приводов. Своего рода образец для примерки. Покупатель приобретает такой СЭМ, обкатывает его в течение недели, после чего возвращается в ателье и описывает свои хотелки, а мы соответственно настраиваем машину под его требования. Естественно, за отдельную плату. Ну а контракт… да! Надо будет перевести одного техника с базы в ателье. Будет командовать здешними работягами, на которых Капа повесила подгонку и обслуживание купленных СЭМов.

– И ты мне сообщаешь об этом только сейчас? – изумился я.

– Кир… ну я же изначально рассчитывала количество технарей с учетом такой возможности, – развела руками Ольга и, прищурившись, ткнула в мою сторону указующим перстом. – И кое-кто, между прочим, должен бы об этом знать. Зря я, что ли, подробные планы развития составляла и тебе на коммуникатор скидывала?

– Все-все. – Я поднял руки в жесте сдающегося. – Извини, запамятовал. Кого именно ты хочешь перебросить в ателье?

– Рябова, – уверенно произнесла Ольга. – Среди наших технарей он лучше всех подойдет на должность мастера. Да и возраст… в мастерской при ателье работают двадцатипятилетние лбы, оттрубившие по три-четыре года на Рюминских верфях после окончания их же училища. Боюсь, если мастер будет младше, могут возникнуть проблемы. Оно нам надо?

– Рябов, говоришь. – Я вспомнил наших технарей и вынужден был признать правоту невесты. Остальные техники сильно младше двадцативосьмилетнего Евгения… и руководящую должность, пусть даже такую невеликую, они не потянут ни по знаниям, ни по опыту. А вот Рябов справится. Я вспомнил досье на него и уверенно кивнул.

Старший урядник, выслуживший ценз, он поступил в училище Мясищева по так называемой казачьей льготе. В числе отстающих не числился, к учебе относился обстоятельно, без юношеского шапкозакидательства. Во время службы на границе показал себя толковым командиром, его десяток числился в лучших на заставе. Такой себя в обиду не даст, тем более напрочь гражданским технарям с боярского завода.

Вообще, есть у меня определенное подозрение, что, взяв на контракт Рябова, я перебежал дорогу некоему хитрому армейскому вербовщику. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что казачий урядник, отслуживший пять лет на не самой спокойной границе нашего государства, провалил экзамен по военной подготовке в техническом гражданском училище и тем самым лишился гарантированного трудового договора с государевым заводом. А что, вполне жизнеспособная версия. Казачья льгота не означает, что само обучение становится бесплатным, вовсе нет. Но гарантирует работу на любом государственном предприятии соответствующего профиля по окончании учебы. А вот если договор оказывается расторгнут по причине неуспеваемости студента в какой-то из специально оговоренных дисциплин, то льгота аннулируется, и уже отслуживший свое казак, если не успеет расплатиться с образовавшимся долгом, рискует оказаться на контракте в армии. Вот и думается мне, что без участия какого-то армейского вербовщика учеба Рябова в училище не обошлась. А что? Толковый урядник, читай, сержант с боевым опытом и хорошим техническим багажом… лакомый кусочек для армейцев.

И ведь не сказать, что тот гипотетический вербовщик действовал во вред Евгению. Для некоторых такая служба – не самая плохая перспектива на самом деле. Многие выслужившие ценз и отучившиеся «на гражданке» казачки с удовольствием заключают армейский контракт, особенно если происходят из семей «лишенцев», ведь для них это шанс вернуться в отвергнувшее их общество. Но Рябов к этой категории не относится. Он-то из реестровых, «природных» казаков, и выслуживаться в армии, смывая несуществующие грехи предков, ему ни к чему. Да и родня такого выверта не оценит. У казаков вообще к армии своеобразное отношение… и, судя по тому, что я слышал от самого Рябова, от мира к миру оно не особо-то и меняется.