— Меня хотяйт бить! — завопил американский гость, не жалея связок. — Это есть варварство и полный нарушений…

Чего именно, Уолтер придумать не успел. Официант был уже на нужном месте — как раз под правой рукой. Поднос, на нем две тарелки, соусница — и большая темная бутылка.

— Спасите! Они менья убива-а…

Бутылка от удара о голову обычно разбивается, если полная, о чем свидетельствуют многочисленные эксперименты на улицах Нью-Йорка. Особенно, когда бьешь от всей души.

— …а-айт!

Тело в светлой куртке только начало оседать, заваливаясь набок, а Перри уже развернулся к черному. Тот все понял, успел отпустить девушку, даже попытался сунуть руку за отворот пиджака…

Средняя дистанция!

Ноги согнуть в коленях, слегка наклониться… Шаг вперед.

Джеб!

Не слишком сильный, зато в область солнечного сплетения — чуть выше пупка. Прочувствуй, взгляни вниз, тебе, гаду, больно! Смотришь? А мы сверху.

Кросс в голову!

Получи!!!

Прежде чем схватить девушку за руку и поднять с пола портфель, молодой человек, не утерпев, саданул упавшего ботинком в промежность. Очень уж хотелось.

— Бежим, Анна!

Возле входа Уолтер, на миг задержавшись, толкнул столик администратора в сторону прохода. Пусть двое оставшихся потратят несколько лишних секунд.

Обиженно звякнул колокольчик.

— Сумасшедший мальчишка, — шепнула Анна в дверях.

— Ага! — выдохнул он, соображая, что на улице наверняка ждут, стандартная процедура, об этом еще отец рассказывал…

Три ступеньки, тротуар, машины рядком, высокая красивая липа… Двое, совсем рядом! Тот, что чуть сзади, — мешок мешком, ему и бежать не с руки. А вот первый…

От прямого в голову Уолтер ушел чудом, по волосам задело. Мастер, значит? Ну держись, мастер!

Портфель на землю.

Ближняя дистанция!

Хук!

Правой в печень, что есть силы! Больно, правда? Так больно, что хочется руку опустить? Опускай, опускай, закрывайся локтем, тебя ведь так учили! Всех так учат. Молодец, ждешь хука в голову. Тренер объяснял? Жди!

Апперкот через центр!

Н-на!

Рефери, отсчет! А где второй?

— Б-бах!

Сухо и зло ударил выстрел. Уолтер краем глаза заметил, как оседает на землю «мешок», успевший все-таки вытащить пистолет, как девушка опускает руку с «Браунингом Бэби»[40]…

Двери!

Те двое слишком быстро разобрались со столом. Первый шустряк уже шагнул на ступеньку. Значит, дальняя дистанция…

Сильный толчок отбросил Уолтера в сторону. Анна не била, просто резко нажала на плечо. Упасть он не упал, дверь, однако, потерял из виду. Ненадолго, на секунду всего, но этого как раз хватило для выстрела.

— Б-бах!

Девушка стреляла почти в упор, даже не целилась, лишь вытянула руку. Шустряка отбросило назад, прямо на второго, тот попытался отступить…

— Б-бах! Б-бах!..

Молодой человек невольно поморщился — уж больно мерзко пах сгоревший порох. Анна спрятала пистолет в сумочку, обернулась.

— Не захотел умирать в одиночку, маленький Вальтер? Ты своего добился, теперь у нас один приговор на двоих… Портфель не забудь.

Взяла за руку, кивнула в сторону бордюра, к которому сиротливо жался француз «Nervasport».

— Отъедем подальше — и бросим. И что я теперь подруге скажу?

— Как что? — поразился Уолтер. — Пусть пишет заявление, что, мол, угнали.

Анна Фогель погладила молодого человека по щеке.

— Умница!

* * *

Газета попалась какая-то неинтересная. Политика и политика, министры, генералы, профсоюзники, парламент с фракциями и ежедневными драками. Про такое и в Нью-Йорке читать не хотелось, а уж в чужой стране и подавно. На второй странице обнаружился щекастый господин с плаката. Те же ямочки, тот же слегка вздернутый нос. На фотографии он был заметно старше и не призывал, а давал интервью. Уолтер не поленился, установил личность: Станислас Дивич, министр внутренних дел. Интервью читать не стал, равно как и чей-то комментарий рядом под броским названием «Нас пугают!».

Спортивный отдел, понятно, имелся, но спорт был либо местный, либо европейский. О том, как сыграли «Бостонские красные носки» и любимые «Нью-Йоркские янки», не сообщалось. Здешних читателей отчего-то не волновало, что против родной команды впервые выступал переметчик Бэйб Рут[41].

К тому же изрядно раздражало обилие «SS» вместо привычного «S острого». Правда, в ряде случаев SS оказалось не буквой и даже не двумя, а какими-то «охранными отрядами». То ли местные сторожа, то ли добровольные помощники полиции.

Европа!

Однако газету следовало если не читать, то держать поближе к лицу. И не забывать время от времени притрагиваться к левой щеке, при этом морщась, словно от зубной боли. То есть не словно, а именно от нее.

В катакомбы они не попали и на этот раз. Авто бросили возле большого тенистого парка, вход в который украшали огромные кованые ворота, к счастью, открытые. Пройдя по длинной аллее, свернули на боковую, оказавшись возле небольшой калитки, тоже кованой. За нею была тихая улица, миновав которую вышли прямиком на многолюдный перекресток. Анна огляделась и уверенно указала на большое пятиэтажное здание.

Уже в холле Уолтер, вдохнув разлитый в воздухе аромат, безошибочно понял, где они оказались. Больница! И, кажется, не из самых лучших. Девушка его догадку подтвердила, уточнив, что лечебница не просто плохая, а муниципальная. Молодой человек, бывавший в подобных учреждениях в Нью-Йорке, понимающе кивнул. Очень похоже, только без негров.

Газету купили в холле, где имелся киоск, после чего американский гость был отправлен на второй этаж, в кабинет неотложной стоматологии, где принимали не по записи, а просто в порядке очереди. Щеку Уолтеру Анна перевязала лично. Платок оказался в крови, именно им девушка вытирала разбитое лицо. Страждущему от острой боли надлежало терпеливо сидеть на стуле, поглаживать повязку и читать газету. Очередь занимала полкоридора. Молодой человек рассудил, что все-таки попал в пыточную. Оставалось покориться судьбе и ждать — девушка обещала вернуться через час. Прощаясь, добавила, что не обидится, если «маленький Вальтер» решит исчезнуть. На такое Перри даже не стал отвечать.