litbaza книги онлайнСовременная прозаТеррор на пороге - Татьяна Алексина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 54
Перейти на страницу:

Она не могла остановиться — и кричала, кричала…

«Неужто должно случиться несчастье, чтобы мы поняли и оценили друг друга?» — говорила ей бабушка.

Крышка

Книги он начинал читать с последних абзацев: хотел быть уверен, что все кончится хорошо…

— Начинать с конца? Это противоестественно, — корила его прабабушка. — Как если бы жизнь начиналась со старости, а завершалась бы юностью. Всему свое время!

Прабабушке перевалило за девяносто.

С точки зрения некоторых жильцов дома у него были и другие негативные странности. К примеру, он играл на рояле. Если б на пианино, куда бы еще ни шло! Но рояль… Летом, в жару, классическая музыка особенно раздражала. «Запри окна!» — орали ему со двора и из негодующих соседних квартир. Он затворялся и задыхался, но играть продолжал. Его и прозвали — Игрун.

Придурком же считали по той причине, что он зачем-то всегда и во всем сознавался. Эту болезнь обнаружили еще в раннем детстве… Однажды дошкольник Игрун уронил с балкона пятого этажа цветочный горшок. Горшок благополучно разбился вдребезги. К счастью, на пешеходной дорожке не было пешеходов. Но Игрун сбежал вниз и стал всем объяснять, что уронил именно он и что горшок мог бы расколоться не об асфальт, а о чью-то неповинную голову.

Это стало его привычкой: извиняться даже за то, что не произошло, но могло бы случиться.

Из-за странной потребности уступать свои места всем без разбору, Игрун в автобусах и троллейбусах вообще не присаживался. А если кто-то не мог втиснуться в лифт, где он уже уместился, Игрун, в знак солидарности, лифт покидал. Да к тому же просил прощения неизвестно за что…

— В лифте и городском транспорте места, пожалуйста, уступай. Раз тебе так удобнее. Но не уступи по инерции и предназначенное тебе место в жизни, — предупредила его прабабушка, которая, впрочем, и сама готова была всем уступать. Но не в тех случаях, когда дело касалось правнука. — В автобусах и троллейбусах тебя, в конце концов, пусть толкают, но не позволь затолкать свое будущее!

Он тем не менее постеснялся единолично получить первую премию, присужденную ему на конкурсе в музыкальной школе… И попросил разделить награду между ним и учеником, который едва удостоился «поощрительной грамоты», но у которого мать была инвалидом, а больше вообще никого не было.

— Ты и впредь собираешься отдавать другим половину своих успехов? — Прабабушка не осудила его, а лишь задала вопрос.

Прабабушку Игрун регулярно вывозил в коляске на свежий воздух. И катал по двору, поправляя время от времени плед, которым были укутаны отходившие свой век ноги.

— Выпендреж! — высказался в связи с этим Батый, уже достигший совершеннолетия парень, сочетавший по-монгольски узкие глаза с вызывающе широкими плечами, которые он вдобавок выпячивал, словно тяжелоатлет перед поднятием штанги с гирями. Прозвище было точным и потому, что иго Батыя плотно нависало над завсегдатаями двора.

Игрун же был скроен худощавым и невысоким. Да еще и с рождения плохо видел. Лицо его предваряли очки. Внешнему облику они добавляли интеллигентности, а дворовой компании — раздражения.

Игруну было четырнадцать.

Под пятой у Батыя давно уж был не один только двор, а, как считалось, и весь переулок. Это тоже соответствовало его прозвищу: оно предполагало власть на масштабном пространстве.

— Почему иго? И что за пята? — неожиданно спросила прабабушка. — Отчего мы так склонны плохо думать о людях? А этот Батый, оказывается, весьма добрый малый… Сказав тогда «выпендреж», он пошутил. Как торопимся мы со скверными выводами! И обобщениями…

Стремление добираться до истины и обнаруживать свою вину охотней, чем вину окружающих, Игрун перенял у прабабушки. «Ноги все слабее, разум — все сильнее. Слава Богу, что не наоборот!» — говорила она о себе. Выяснилось, что днем приходила ее подруга-одногодка Мария Никитична из соседнего корпуса. Одногодка восторженно известила, что в ее жизни наступила новая эра: раньше ее поддерживали прабабушка, Игрун и костыль, а теперь она оказалась за мощными плечами Батыя.

— Видела его плечи? — вопрошала Мария Никитична. — У меня отныне тоже есть правнук! А началось все случайно: наткнулась на него во дворе, когда у меня прорвало трубу и я взывала о помощи. Представь, он в два счета спас мою старинную мебель, а мятежную трубу укротил. Могучий такой и, можно сказать, «на все руки»… Я пыталась совать ему деньги — не взял. «Если еще чего понадобится, зовите!» Я и зову, а он откликается: то в аптеку, то в магазин. Даже с уборкой справляется лучше любой уборщицы. Я не злоупотребляю, конечно… А во дворе ему приходится быть Батыем: «Надо в руках держать: сами знаете… наркотики, алкоголь. Тут глаз да глаз требуется!» Это его слова. Глаз да глаз, то есть два его глаза, щурятся, как у снайпера. Но на самом деле он печется, оберегает!

Одногодка любила повторять, что в душе ощущает себя гимназисткой, которой перестала быть больше семидесяти лет назад!.. Она была благодарной и эмоциональной по-гимназистски.

— Дитя ты мое! — восклицала прабабушка.

Когда одногодка принималась за что-нибудь благодарить, прабабушка, усекая минуты, смотрела на ручные часы:

— Экономь время: нам с тобой так мало осталось.

Игрун же и сам рассыпался в больших благодарностях даже по малым поводам. И в этом смысле тоже Никитична была Игруну близка.

Встречались с одногодкой не часто: ей, как и прабабушке, трудно было передвигаться.

— Дружеские союзы не определяются количеством встреч. А если б определялись, самым большим моим другом считался бы дворник: я вижу его почти каждый день, — рассуждала прабабушка.

Ноги ее действительно становились все слабей, а разум — все сильней и острей.

История с Батыем заставила прабабушку убеждать правнука и себя, что выносить приговоры имеет право лишь суд: он располагает всеми фактами и деталями, ему известны смягчающие вину обстоятельства.

— А сколько у Батыя таких обстоятельств! Чуть не с рождения сирота… Грубоват? А у кого было научиться ласковости? Не исключаю, что, увидев, как ты закутываешь мне ноги, он потянулся к добру. Вслух сказал «Выпендреж!», а сам потянулся…

— У меня отныне тоже есть правнук! — не утомлялась повторять Мария Никитична.

Это несоответствие возраста и пылкой эмоциональности прежде вызывало у Игруна нежность и жалость. Ему хотелось заслонить Никитичну, защитить. И то, что это сделал Батый со своими плечами, требовало незамедлительно перед ним извиниться.

— Прости, что не понимал тебя… И несправедливо к тебе относился.

— Прощаю.

Батый растроганно похлопал виноватого по плечу, но длань его оказалась такой, что Игрун помимо воли пригнулся. И с удовлетворением подумал, что сила, которая на миг пригнула его, умеет быть надежной и, если надо, пригибать зло.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?