— А я рыжая! И глаза у меня зеленые!

Рон встал, прошелся по комнате, потом медленно заговорил.

— Сэм, а ты знаешь, в чем именно заключались неэтичные исследования Лиланда и его сообщников?

— Н-нет, что-то с генетикой, я не очень…

— Лиланд искал Ген Ведьмы.

— Что?

— Ген Ведьмы. Разумеется, он был сумасшедшим, но в каждом безумии есть искра здравого смысла. Существовало поверье, что ведьмы, сожженные в Бен Блейре Отцами-основателями, не были истреблены до конца. У кого-то остались дети, кто-то успел соблазнить и привлечь на свою сторону любовника. Одним словом, кровь ведьм не умерла.

— Рон, и ты туда же!

— Погоди. Оставим ведьм в покое. Я врач, как ты знаешь. Так вот. В Бен Блейре довольно часто фиксировались странные, почти невероятные случаи удивительной человеческой живучести, прости мой корявый слог. Скажем, одна женщина попала рукой в цепь конвейера на верфи. Кровопотеря была огромна, человек умирает при значительно меньшей кровопотере. Та женщина выжила и очень быстро поправилась. Среди рыбаков Бен Блейра немало таких, кто тонул, тонул по-настоящему, так что тело не могли найти, а через пару дней они объявлялись, живые и невредимые. Две старые девы выздоровели от рака, причем без всякой химиотерапии. Внезапно закрывающиеся язвы желудка, коренные зубы, растущие по второму разу, — это не бред и не фантастика, это амбулаторные записи местного госпиталя.

— Рон, но что это значит?

— Что это значит, я не знаю. Я знаю только, что доктор Лиланд решил, будто знает. И сошел с ума. Он вообразил, что виной всему Ген Ведьмы, и стал искать среди жителей Бен Блейра носителей этого гена.

— Он… убивал?

— Нет. Лиланд — нет. Он брал кровь у своих жертв. Оглушал, поил допьяна, подмешивал снотворное — и брал кровь. Довольно помногу, так как не хотел рисковать. Занимался он всем этим угадай, где.

— Здесь?! Но ведь это замок Мейзов.

— Джон Мейз преклонялся перед Лиландом. Он поселил его в замке и предоставил помещение под лабораторию. Так вот, жертвы приходили в себя, оглушенные, качающиеся, с трудом соображающие, и последним их воспоминанием был Замок-на-Холме, а потом врачи констатировали, что у пациентов небольшая потеря крови. Понимаешь теперь, откуда взялась история о Вампире из Замка-на-Холме?

— Но ведь это же не ты!

— Какая разница, кто. Есть факты. Есть место действия. Есть более чем подходящая фигура. Урод-затворник.

— Прекрати, доктор, иначе я тебя изнасилую прямо на столе!

Рональд улыбнулся и обнял сердитую и раскрасневшуюся Саманту.

— Погоди. Я не об этом. Я пытаюсь сложить факты воедино. Предположим, кто-то из окружения Лиланда повинен в тех преступлениях. Он предполагает, что остались записи, хочет добраться до них, но в этот момент появляюсь я, новый хозяин Замка-на-Холме. Записи представляют для того человека смертельную опасность, он готов на все, чтобы получить их. Вот тебе и мотив моего убийства.

— Погоди. А нынешние убийства?

— Во-первых, не забудь, что этот человек явно психически неуравновешен. Он мог стать настоящим маньяком, классическим, из учебника по психиатрии. Во-вторых, все нынешние убийства опять косвенно связаны с Замком-на-Холме. Первое — на Старой Дороге, второе — вообще в двух шагах от замка. Возможно, он не может добраться сюда напрямую, и потому стремится удалить меня отсюда любой ценой, например взвалив на меня вину за убийства женщин.

— Если он и псих, то очень умный псих. Связать воедино легенды о МакБлейре, Замок-на-Холме, подобрать кандидатуры… Нет, не складывается. Всех тех женщин, двадцать лет назад, убивали из-за крови, они должны были быть местными!

— А они и были местными. Вот зачем мне понадобились эти досье. Все четверо родились в Бен Блейре, все четверо были высокими, белокурыми и синеглазыми, а то, что они приезжали сюда на отдых или по случаю, просто давало убийце возможность замести следы.

— Рон?

— Да?

— Опять не складывается. Шерри. И, наконец, я. Рыжая и зеленоглазая.

— Вот именно. Классический портрет ведьмы. К тому же ты выжила после страшных травм, несовместимых с жизнью, да еще и такая красавица. Поневоле задумаешься о колдовстве.

— Но я не местная! И про меня никто ничего не знает. Кроме… тебя.

Рон заглянул ей в глаза.

— Я узнал, потому что хотел. Убийца тоже этого хочет. Что же до местной-неместной… А откуда ты знаешь, что ты не местная?

Саманта застыла в его руках, ошеломленно глядя в черные горящие глаза.

— Я, ну, то есть… меня лечили в Глазго, а потом…

— А потом ты приехала через всю страну в Бен Блейр. Почему? Почему не в Гленнакорах? Не в Морвуд? Не в Кент, не в Шропшир, не в Элридж? Вся Британия была к твоим услугам, но ты приехала в Бен Блейр. Не потому ли, те ты уже бывала здесь когда-то? В другой жизни?

Саманта молчала, потрясенная его словами.

Это никогда не приходило ей в голову.

Она приехала сюда меньше года назад. Однако она знает весь город. Да, он маленький. Но она знает все его закоулки. Она знает все легенды. Ей рассказывали подруги? Да, но она, хоть убей, не может вспомнить, КОГДА они ей об этом рассказывали. Просто она решила, что они это сделали, иначе — откуда бы ей знать?

Откуда она знает про дело Лиланда и про самого Лиланда? Хелен и Лиза ничего не говорили об этом, сейчас она в этом уверена. О Джоне Мейзе — да, упоминали вскользь, еще добавили, что толком никому ничего не известно, но сама Саманта сегодня расспрашивала Рона так, как будто в целом она все знает и лишь уточняет детали…

Эти мысли проносились в ее голове так стремительно, что Саманта почувствовала легкое головокружение. Рон участливо заглянул ей в глаза.

— Ты устала, Золотая. Ложись и спи. Я все-таки поработаю.

Она кивнула и пошла к двери, но на пороге обернулась.

— Ты так и не сказал, при чем здесь похищение Шерри.

Рон собирался сказать что-то, но Саманта в глубокой задумчивости повернулась и ушла. Ничего, он скажет ей потом. Когда сам поймет, что происходит.

Дело в том, что Саманта совершенно не вписывается во всю эту историю. И Шерри Каннаган тоже.

Тьма. Затхлый воздух. Запахи склепа. Осторожно, осторожно, малышка, иди по стенке, а то упадешь…

В коробке осталось три спички. Это условие. Белинда, Миа, Хелен, Лиза торжественно вытряхнули остальные спички, оставив три штуки. Шерри должна пройти испытание.

Она с детства побаивалась темноты. Когда тебе восемнадцать, в этом уже стыдно признаваться. Шерри с детства снился один и тот же кошмар: она идет по коридору, в абсолютной темноте, а сзади ее настигает беззвучная Тьма.