Саманта и Рон рассмеялись и посмотрели друг на друга. Девушка внезапно закусила губу.

— Рон… кто я? Саманта? Белинда? Я не знаю, как мне жить дальше.

— Это просто. Жить ты будешь со мной. Всегда.

Миссис Каннаган плясала джигу с Фергюсом МакДермотом. Лесли Дойл кормил мороженым Шерри, сидящую в инвалидном кресле, но довольно веселую и оживленную. Дик Мортон в сияющем камзоле разносил шампанское и перемигивался с Миа, Хелен и Лизой.

Инспектор Болд сидел и томился. Миссис Болд через его голову обсуждала с поварихой, миссис Бленчли, секреты восхитительного французского соуса к пулярке, однако это было не самое страшное.

Дело в том, что ирландский волкодав Шарп выбрал стул инспектора в качестве тента для своей задней части, и при каждом движении Болда на стуле поднимал свою лохматую голову и смотрел на инспектора с большим подозрением. Шарп уже понял, что отнюдь не все посетители когда-то тихого замка являются непрошеными гостями, но инспектор как-то раздражал верного пса. Не то чтобы он ему не доверял, но все-таки…

В саду Замка-на-Холме играли свадьбу Рональда Гранта и Белинды Сэмми Мейз.

Сама церемония прошла рано утром в старинной часовне Бен Блейра, и жители городка осыпали новобрачных зернами пшеницы и хмеля, все как положено. Потом новобрачные ускакали куда-то верхом, а приглашенные гости потянулись в Замок-на-Холме.

Дик Мортон сменил сюртук посаженого отца на камзол дворецкого и старался вовсю. Шампанское было холодным, эль — горячим, мясо таяло во рту, а куропатки были бесподобны. На снег, лежащий за пределами каменной площадки, никто не обращал внимания, тем более что в любой момент можно было перейти в теплые и уютные залы Замка-на-Холме.

Прошло три месяца с того дня, как Рон Грант и Дик Мортон спасли двух девушек из рук знаменитого маньяка из Бен Блейра.

Джона Мейза тихо похоронили на семейном кладбище Мейзов.

Шерри пришлось почти два месяца отлежаться в больнице — она потеряла слишком много крови. Некоторые врачи в госпитале даже считали, что это невозможно, ибо человек умирает при значительно меньшей кровопотере…

Саманта Джонс прошла необходимое генетическое тестирование и получила официальные документы о том, что она является Белиндой Мейз. На память о своей второй жизни она оставила себе имя Сэмми.

Рональд Грант объявил о помолвке и свадьбе на следующий день после спасения девушек. Потом в замке закипела работа. Белинда Сэмми Мейз руководила целой армией штукатуров, декораторов, мебельщиков и плотников.

Результат не замедлил сказаться. Вместо черной и неприветливой крепости на холме вырос сказочный замок с белыми башнями и алыми стягами на шпилях, с золотыми петушками-флюгерами и разбитной русалкой, плещущейся в фонтане (настоял на ней Дик Мортон), с беседками и дорожками, посыпанными песком, с огромными светлыми окнами и тонкими тюлевыми занавесками на них…

Из всех труб валил дым, а в восточном крыле поселилась вся многочисленная семья миссис Бленчли, потому что почтенная кухарка не желала больше отходить от плиты. Шутка ли — накормить целую семью Грантов! Где двое, там и третий, а уж если в запасе имеется не меньше трех десятков детских…

Золотистый и алый, серебряный и голубой, белый и салатовый — вот какие цвета отныне царили в Замке-на-Холме. Свет заливал огромные комнаты и длинные коридоры, и розы благоухали в высоких вазах, несмотря на то, что приближалось Рождество…

И вот теперь играли свадьбу.

Рон и Белинда стояли на вершине высокой скалы, вздымавшейся в серое небо над Бухтой Ворона. Чуть позади переступали с ноги на ногу Шайтан и Звездочка. Пар вырывался из ноздрей, лошади тихонько пофыркивали, словно не понимали, зачем эти глупые люди торчат на морозе…

Рон обнял Белинду, осторожно коснулся губами ее виска, потом румяной щеки, губ, подбородка. Она закрыла глаза и прижалась к нему, испытывая странное чувство.

Она словно плыла, растворяясь в воздухе. Превращалась в солнечный луч, в снег на ветке дерева, в само это дерево, в придорожный камень. Она была везде — и нигде.

Не было ни моря под ними, ни неба над головой. Не было их самих. Только сияние, повисшее в воздухе, только звон небесных колокольчиков, только тепло и сила любимых рук да одно дыхание на двоих, а еще два сердца, бьющихся в унисон, два тела, сплавленных в одно, две жизни, слитых воедино…

— Хочешь, я тебя заколдую?

— Я сама тебя заколдую, понял? У меня есть Ген ведьмы.

— А я колдун с Холма.

— Нет, ты больше не колдун с Холма.

— Интересно, а кто же я?

— Как кто? Ты что, сказки не читаешь? Как только они поженились, заклятие спало, и стали они прынц и прынцесса…

— И жили они долго и счастливо…

— Рон!

— Что, Золотая?

— Мы никогда не умрем.

— Ну, как это…

— Потому что мы уже умирали. А теперь мы будем просто жить. Долго и счастливо. Всегда.

— Золотая?

— Что, Рон?

— Я люблю тебя.

И она утонула в горящих черных глазах, светившихся любовью и спокойным счастьем. Рядом с ней стоял самый красивый, самый любимый, самый желанный мужчина на свете, и это было самым главным.

Белинда Сэмми Грант размахнулась и с ликующим смехом бросила в море букет роз. Алых, как кровь.

Живое — живым. Память — любимым. Мертвым — покой.

И море помахало невесте белыми бурунчиками.