искал нечто удивительное, я наткнулся на одну технологию. Слово это тут, пожалуй, наверное и не слишком уместно, поскольку речь идет об изменении, развитии, а точнее сказать, о проявлении личности разумных существ. Проще говоря, о преобразовании посредственности в талант. И какая же может быть тут технология? – спросите вы. Нужно учиться, заниматься спортом, много думать и будет вам преобразование. Нельзя же, например, просто так взять и посеять семена гениальности, как сеют мурс на полях. Но это только на первый взгляд. Я бы и сам с вами согласился, не узнай я иного пути, до которого нашей цивилизации, правда, еще очень далеко. Элементы же того процесса: все формулы, оборудование и указания по сбору компонентов, как я и обещал Университету, были впоследствии мной уничтожены. Все записи стерты, а то, что я успел запомнить, – ну, этого теперь явно недостаточно, чтобы повторить тот процесс. И все-таки однажды мне удалось, но не то чтобы повторить его, но тем не менее получить нечто, что до сих пор меня и удивляет, и не дает покоя. Но обо всем по порядку.

Все вы, конечно, знаете, что такое звездная пыль. Это остатки или, как их еще иногда называют – ремнант сверхновой. Когда звезда уже не может светить как прежде, а запасы ее водорода истощаются. В ядре образуется железо и, более уже не способная поддерживать стабильную форму, она сначала сжимается невероятно плотно, а затем происходит вспышка. В результате же образуются очень многие элементы, которыми теперь так уже богата наша Вселенная. Они присутствуют везде: и на планетах, и в межзвездном газе, и в предметах, которые нас окружают, да и в нас самих. Без этих элементов не могло бы существовать ни полимерных мегамолекул, да и сама жизнь была бы невозможна. Конечно, при вспышках сверхновых рождаются только самые редкие, уникальные, можно сказать, элементы, для возникновения которых требуются самые экстремальные условия. Например золото, ртуть, платина, радиоизотопы и прочие. Но, как я уже и сказал, все это информация общеизвестная. И сейчас даже ребенок знает, что все, что нас окружает, да и мы сами, есть по сути своей та самая звездная пыль. Я же сейчас говорю, как вы наверное уже догадались, несколько об ином.

Дело все в том, и это уже мало кому известно, что при вспышках сверхновых изменяются не только химические элементы – объекты, так сказать, материальные, но и кое-что еще, менее осязаемое. И этим объектом является само пространство, а точнее та «материя мироздания», в которой мы с вами все находимся и живем. Полагаю, что вы также это понимаете и не будете сейчас вступать со мной в дискуссии о применении подобной терминологии, поскольку не хуже моего знаете, что пустое пространство на самом деле вовсе и не пустое, а только кажется таковым. Кто же не в курсе этих вещей, – тут Скит Йонтра окинул всех едва ли не строгим взглядом, – того милости просим в библиотеку нашего Университета на предмет ознакомления с элементарными основами физики вакуума. Так вот, – продолжил Скит, – упомянутая мной технология, предполагала не просто наблюдение за такими вот преобразованными участками пространства, а их сбор, накопление и использование. Но что же это за участки такие, пора бы вам узнать. А это вот что… – тут Скит достал из кармана небольшой прямоугольный конверт, сделанный из простого пергамента и прямо на весу опрокинул его. Публика ахнула, потому что из конверта высыпалось несколько десятков крупинок, причем нет, не материи даже, а как казалось, самого света. Это были очень яркие точки, искрящиеся и переливающиеся всеми цветами радуги. Скит замолчал, и сам, похоже, невольно залюбовавшись открывшимся зрелищем. Но, подчиняясь старой профессорской привычке к сдержанности, тут же принял подобающе-деловитый вид, немного приосанился и продолжил.

– Вот, уважаемые слушатели, это и есть, скажу сразу, те редчайшие, назовем их пока так «узелки пространства», которые образуются при тех чудовищных процессах, о которых я упоминал. На самом же деле таких узелков в сверхновых появляется огромное множество. Однако лишь малая их доля стабилизируется и может просуществовать хотя бы какое-то более или менее продолжительное время. Эти же узелки, что вы тут видите, – Скит повел щупальцем в сторону все еще парящих в воздухе искорок, – уже и вовсе редкое явление. Я провел целую серию экспериментов, исследуя их свойства, и должен вам заявить, что все это, пожалуй, трудно и назвать чем-то иным, кроме как чудом.

С физической же точки зрения, – Скит начал переползать из стороны в сторону, – это такие сложные микроразрывы пространства-времени, в центре которых находятся микросингулярности, а проще говоря, маленькие черные дыры. С внешней же стороны их покрывают антисингулярности, то есть дыры белые. Таким образом, в данном случае мы с вами имеем дело с противоположно-направленными, бесконечно-мощными силами, уравновешивающими друг друга. Размеры они имеют, как вы сами можете сейчас видеть, микроскопические, и поэтому были бы, конечно, нестабильны, если бы не были так друг к другу близки.

Теперь же о свойствах их, – тут Скит Йонтра, слегка прищурясь, вновь как-то хитро посмотрел на аудиторию. – Касательно этого вопроса, то позвольте мне, прежде чем продолжу, поинтересоваться: «А может ли жизнь, как мы с вами ее знаем, существовать вообще безо всякого материального носителя? Ну, кто скажет?» Слушатели опять зашептались и стали переглядываться. Наконец, один из присутствующих норров, совершенно как студент на лекции, поднял вверх лапу, встал и произнес: «Исходя из того, что известно современной науке – нет». И сел. – Прекрасно, – откликнулся Скит Йонтра, – ответ верный. А отсюда мы с вами, – он продолжил свои эволюции с переползанием, – делаем вывод, что и все объекты материального мира, в свою очередь, также не могут не влиять на жизнь. Температура воздуха, его влажность, твердость почвы и многое другое. Все это в значительной степени влияет на нас, а иногда и полностью определяет наше поведение. Так вот, – еще когда лишь только собирал эти искорки, я задался вопросом, а как их можно было бы использовать? И мне удалось впоследствии провести несколько экспериментов и кое-что выяснить, благо что технологию их применения я к тому времени уже приблизительно знал. Чтобы не углубляться слишком уж далеко в подробности, скажу кратко: использование это, а точнее их влияние на живые организмы, оказалось поистине удивительным. А если выразиться немного точнее, но, возможно, и более образно, то… кхм, – Скит смущенно прокашлялся, – не побоюсь этого слова, божественным. Ум, творчество, энергия в количествах непостижимых, причем энергия созидательная, – вот что они дают разумному существу. Механику этого процесса я, признаться, и