— Вот ещё, — хмыкнул Норобу. — Тем бизнесменом был Ягуар. Или ты поверил, что старого бандита удержит жена?

— А мне не сказали, чтобы я…

— Да, меньше знаешь — дольше живешь. Меньше сможешь рассказать про других… А теперь налей мне ещё чая. Что это с Киоси? Он уснул? Неси тушь, мы ему сейчас усы пририсуем…

Всё ближе и ближе подходил тот день, когда я должен был выступить на «Черном кумитэ» во второй раз. Волновался ли я? Да черт его знает. Подссыкивал немного это да. Но и то не за себя — за родителей Изаму. После раздела выигрыша из игрового дома у меня получилось внести часть долга за них, но полностью долг перекрыть не смог.

Акеми забрала деньги и уехала из Токио. Сказала, что поедет в Киото — всё равно её тут ничего не держит, а сбежавший господин Кибаято всё ещё представлял опасность своей местью. Я такими вещами не забивал голову — для всех них я был мертв. Да-да, меня утопили в пластиковом мешке и думать забыли.

Я не знаю, что сделал мастер Нагаи с Тигром и Малышом Джо, но они не узнали меня при встрече. Да, мы случайно столкнулись на улице, но прошли мимо друг друга. Я даже обернулся посмотреть — не обернулись ли они, чтоб посмотреть — не обернулся ли я. Нет, такими глупостями серьезные ребята заниматься не собирались. Они перли танками по улице и смотрели только перед собой.

В школе замутили какое-то новое действо — летний фестиваль. Ребята из ученического совета (сэйтокай) захотели сделать музыкальное представление. Решили, что участие добровольное и кто захочет выступить с любым номером, замешанным на музыке, тот сможет подать заявку. Понятное дело, что оно мне вообще никак не упало, но Кацуми затащила меня под предлогом, что если я помогу ей с номером, то она поможет мне с тренировками.

Нашла же чем шантажировать, егоза такая. С прошлой жизни осталось умение бренчать на гитаре, в основном на «трех блатных аккордах», так что я должен буду изображать влюбленного менестреля, а она хрупкую певичку, пищащую о неразделенной любви. В общем, та ещё муть. Отвертеться не получилось, иначе она пригрозила больше не пускать в «Оммёдо кудо».

Говорю же — шантажистка!

Кимико ревниво следила за нами. Она даже присутствовала на паре репетиций, причем снимала их на телефон. Меня это крайне раздражало, так как пальцы Изаму были совсем не приспособлены к выстраиванию аккордов. Они нажимали на что угодно, только не на нужные лады. Получалось убого, и это раздражало ещё больше.

— Всё у тебя получается, чего ты? — спрашивала Кацуми, когда я доводил себя до белого каления и хотел уже разбить гитару на очередной фальшивой ноте.

— Да ни хрена не получается. Вообще пальцы не работают. Забыл уже, как это делается. Давно не играл…

— Тебе надо почаще тренироваться с пальчиками, — улыбалась Кимико. — Развивать мелкую моторику, желательно с мелкими предметиками.

Звучало это крайне двусмысленно, что заставляло меня краснеть и бледнеть. Очень сильно хотелось ругаться матом.

— Ты меня смущаешь, — ответил я.

— Да ладно? Вот уж не думала, что ты умеешь смущаться.

— Умею. Редко, но случается.

Кимико подскочила вплотную, прижалась щекой к щеке и направила камеру на мою хмурую рожу.

— Давай запечатлеем этот торжественный момент. Улыбнись хотя бы чуть-чуть. Ну чего ты как глупый покемон?

Улыбаться вовсе не хотелось. Я мрачно взглянул в стеклянный глаз, который стрельнул вспышкой. Ослепил на миг. Зараза.

— Может мы всё-таки начнем репетировать? — напомнила о себе Кацуми.

— Ну вот, твоя подружка ревнует. Кацуми, мы всего лишь любим друг друга, прими это как данность, — мило улыбнулась Кимико.

— Да мне всё равно, вы хоть обвлюбляйтесь, но нам надо репетировать, — резко ответила Кацуми.

— Ой, какие же мы всё-таки грозные! Кацуми-тян, не надо так хмуриться, а то морщинки на лбу появятся.

— Кимико-тян, не мешай, пожалуйста. Хочешь — можешь присоединиться!

— Нет, я лучше только для одного петь буду, чем для многих.

— Что-о-о? — нахмурилась Кацуми. — Что ты имеешь ввиду?

— Всего лишь выступление… Всего лишь выступление. Ладоно, Изаму-кун, пойду я, пока твоя подружка не вспыхнула и не сгорела!

Кимико чмокнула меня в щеку и упорхнула.

— Ох, порой она становится такой невыносимой, — проговорила Кацуми, поправляя прическу. — Вот прямо-таки выклевывает мозг.

Мда, вот только этого мне не хватало. Ещё и Кимико потом начнет жаловаться — окажусь между молотом и наковальней. Жалобы с двух сторон вряд ли поспособствуют моей сосредоточенности перед боем, поэтому их следовало пресечь.

— Послушай, Кацуми, я уважаю тебя как друга, ценю тебя как боевого товарища и дорожу нашими хорошими отношениями. Но прошу тебя об одном — не ругай в моем присутствии Кимико. Я тоже самое скажу и ей, если она вздумает жаловаться на тебя. Вы мне обе дороги, поэтому давайте не будем капать в мои уши ядом? Всё равно я не поддержу в этом отношении ни тебя, ни Кимико.

— Какой ты…

— А какой я? Мне всё равно, если вы друг на друга пошипите, но не вмешивайте в это меня. Я встану между вами, если начнете драться, а вот прягаться в перелай… Увольте!

— Ладно, Изаму-кун, я поняла тебя. Постараюсь держать себя в руках. Но и ты свою с…

— Кацуми! — предостерегающе воскликнул я. — Не надо. И ей не позволю о тебе говорить плохо!

Кацуми кивнула. Мы ещё немного порепетировали, а после разошлись по домам.

За два дня до второго боя «Черного кумитэ» сэнсэй Норобу решил съездить в гости к друзьям из старой гвардии. Как он объяснил: «Поговорить со старыми друзьями о делах минувших, выпить пиалу вкуснейшего чая и насладиться чарующей музыкой местных ресторанов».

— Наебенитесь? — определил я это высокопарное определение грядущей пьянки.

— Не без этого. Но тебя такое не должно волновать. Тебе нужно готовиться к бою. Давай, я запущу в тебя сикигами, а ты уж эти пару дней без меня как-нибудь проживешь.

— А если меня поломают?

— Ты умеешь себя лечить. В случае чего Киоси звякнет Мизуки. В общем, не пропадете тут без меня. А друзья меня настойчиво приглашают…

Я только укоризненно покачал головой. Ну что скажешь, глядя на этого веселого старикана, которому скоро будут и море по колено и горы по плечу. Правда, ещё и лужа станет по уши, но это уже лирика. Сэнсэй Норобу собрался нажраться и лучше не вставать у него на пути.

Чтобы снова не упасть без сознания, пришлось улечься на полу. Снова не увидел, как сикигами занимает моё тело. Как вообще это происходит? Путём спринцевания или втирания через кожу? И снова я ничего не почувствовал. Бесплотный дух вошел также бесплотно.