как сушист рыбу! Лапки здесь, туловище там, голова, уши, нос.

Дементий пошевелил седыми бровями и посмотрел на Баратынского. Многоуважаемый доктор, который уже трижды спускался на кухню, якобы набрать тёплой воды, похлопал пьяненькими глазами и показал на дверь:

— Больному нужен покой.

Помощники ушли. Оставшись один, я сконцентрировался и превратил поверхность раненного туловища в дым. О, да! Со временем привыкаешь к постоянной боли, а когда она уходит — просто балдёж. На груди такой фокус не работал. То ли поверхность больше, то ли близко к сердцу. Хотя прогресс был заметен. Началось всё с растворения руки, дальше — плечо и ноги, теперь вот — бок. Мало-помалу осваивал способность.

Моего информатора грохнул харв. В этом не было сомнений. И не просто грохнул, а приручил. Страшилки про демонов полностью подтверждались.

Интересно, где в это время был харв? Ошивался где-то неподалёку? Если так, то почему не помог своему приспешнику грохнуть меня? Прихлопнул бы невидимой рукой к земле, а безбашенный порвал на куски. Или голову мою позаимствовал, а меня завербовал в банду со снесёнными крышами.

Может, харв далеко был? Или силёнок у него не осталось на спаривание сразу с двумя головами? Информатора приручил, а дальше перекурить надо, свежим воздухом подышать. Может, харв старенький. Второй раз так быстро не получится. Только с таблеточкой.

Хуже всего, что информатора грохнули. До поры до времени он не был проблемой, а когда я начал кое-что понимать, его решили убрать. Не мог харв чисто случайно там оказаться.

Заскрипела лестница, в комнату заглянула Раиса:

— Нашла! — шёпотом крикнула она и потрясла книгой.

— Давай!

Раиса подложила мне под спину три подушки, чтобы я смог удобнее сесть на кровати. Поставила столик, вручила книгу, бумаги и перо. Невзначай расстегнула пуговицу на корсете и при каждом удобном случае наклонялась, обдавая запахом своих духов.

— Хотите что-нибудь ещё, господин? — от её ласкового голоса у меня едва не закатились глаза.

— Так, всё! Работаем!

— Поняла.

Раиса потянула за верёвочку на плечах, её платье рухнуло на пол. Раиса осталась в чёрном корсете, трусиках и чулках.

— Да не в этом смысле работаем, Раиса! — крикнул я и поправился под одеялом. — Бери карту!

— Просите, господин, — она наклонилась за платьем.

— Платье оставь!

— Хорошо.

Сидя на кровати, я просматривал фамилии пропавших из списка, которые Архип достал у могильщика. Затем взял книгу, которую принесла Раиса. Адресная книга Виктомска. Нашёл там нужную фамилию и назвал номер дома. Сногсшибательная Раиса в нижнем белье воткнула зубочистку в карту Виктомска. Прекрасное зрелище.

Через полчаса дело было сделано, и я увидел то, что боялся увидеть. Зубочистки торчали только в нижней части города. В землях Ростопчиной, Глинского и Румянцева. На другом берегу реки не было ни одной.

… … …

Мещерский вошёл в поместье Румянцева и осмотрелся. Другое дело. Поломанную мебель вынесли, поменяли окна, убрали залежи пустых бутылок, отчистили кровь. Прошёл по коридору, заглядывая в случайные комнаты, пока не дошёл до кабинета Румянцева. Внутри его окружала роскошь.

На себя любимого Румянцев денег не жалел. Картины, бар, ящик с сигарами, коллекционные мечи и мушкеты. Мещерский заглянул в шкаф, а затем сел в кресло бывшего хозяина. Расправил плечи и прикрыл глаза.

— Господин! — в кабинет заглянул Самсон. — К вам Глинский!

— Ко мне? — Мещерский поправил очки. — Здесь?!

— Да здесь. С ним Ростопчина и ещё какие-то люди.

— Ну, хорошо, — Мещерский встал и отошёл к окну. — Пускай заходят.

… … …

Кивнув Архипу, что всё в порядке, я прошёл мимо Самсона и открыл дверь перед Ростопчиной. Пахнущая рыбой тётка в дорогом коричневом плаще и с абракадаброй толстых коричневых волос на голове протолкнулась внутрь. За Ростопчиной вошёл я и хотел закрыть дверь, но Самсон нахмурился.

— Понял. Так даже лучше. Свежий воздух и всё такое.

В коридоре раздался топот. Последним в бывший кабинет Румянцева ворвался Прокопий. Видеть живого мертвеца встревоженным было довольно-таки необычно. Он поправил мятый пиджак и посмотрел на Мещерского:

— Что случилось, господин Мещерский?

— Понятия не имею, — ответил тот и уставился на меня.

— Не переживайте, братья, раскулачивать нас пока не хотят. Не за этим собрались, — бочком я подобрался к бару Румянцева и заглянул внутрь. — Ого!

— Так в чём дело?!

— Дело, — я залип на старинную бутылку. — А, дело! Да! Я вот чего вас здесь собрал, господа, — поставив бутылку на место, я облизнулся и навёл траурное лицо. — То, что случилось с Румянцевым — ужасно. Такая потеря. Совсем молодой парнишка, попутал дороги, связался, как говорится, с плохой компанией.

Прокопий смотрел на меня, не моргая, будто хотел разобрать в моей болтовне тайное послание. Ростопчина поглядывала на потолок — готов спорить, подсчитывала в уме прибыль в последнем квартале. Мещерский кривился от недовольства.

— Смерть такого молодого и амбициозного господина — это не только личная потеря для каждого из нас, но и для народа! Мы-то ладно. Нам уже долгие годы приходится переносить на плечах тяготы и страдания, а народ?

— Что народ? — спросил Прокопий.

— Как теперь людям Румянцева жить, зная, что их покровитель и защитник погиб?

— Ну-у-у…

— Нужно срочно искать временную замену для управления его землями! — перебил я Прокопия.

— Вообще-то, вре́менное управление его землями взял на себя я, — сказал Мещерский.

— Я понимаю ваше желание помочь, господин Мещерский. Вы мужественный и самоотверженный человек. Готовы взять весь удар на себя. Спасибо вам, но даже самые чистые побуждения не должны отклонять нас от правил совета правителей. Разве нет?

— Кхм-кхм! — Мещерский посмотрел на Прокопия. — Ну, насколько я понимаю, членов совета осталось четверо. Они все здесь. И если тебе надо формальное подтверждение, то мы можем проголосовать хоть прямо сейчас. Если нет возражений?

— Нет-нет, — я покачал головой. — Давайте уладим этот вопрос.

— Хорошо, — Мещерский пожал плечами. — Итак, на голосование выносится вопрос о выборе вре́менного управляющего для земель погибшего господина Румянцева. Выношу свою кандидатуру и предлагаю голосовать. Кто за?

Мещерский поднял свою руку, а за ним поспешил Прокопий. Ростопчина смотрела в потолок.

— И я выдвигаю свою кандидатуру, — сказал я. — Кто за?

К потолку устремились моя рука и рука Ростопчиной. Мещерский злобно посмотрел на нас обоих.

— Голосование состоялось. Количество голосов разделилось поровну. Но мой голос, как главы совета, имеет больший вес. Поэтому вре́менное управление землями Румянцева передаётся…

— Давайте уж без самодеятельности, — сказал я и достал из кармана сложенный вчетверо листок. — Мы все поклялись следовать законам совета. Давайте же следовать.

— Что это?! — Прокопий навис над бумажкой.

На мятом жёлтом листке стояли печати. Чернильные и смоляные. Рукой матёрого писаря был начертан текст и