Лебедь, сын Любаши и Ширяя-Молодого, носил свое имя не по праву. Это был густой, крупный, пятивершковый рыжий жеребец, однако круглокостный. Мясистый, но при этом все же рысак. Ехал в свое время недурно, ибо имел рекорд 2.24.

Бедуин, знаменитый по резвости и силе, так как бежал все длинные дистанции, был второй после Петушка по классу лошадью в заводе Якунина. Он много выиграл, в Москве бежал с лучшими рысаками России и нередко их побеждал. Имел рекорды 2.18 и 4.47. Бедуин был породен, но легок, имел немного ребра и не был лошадью выдающейся. По-видимому, это мнение когда-то разделял и сам Якунин, ибо Бедуин в четыре года был отдан в езду приказчику. Когда я начал критиковать Якунина, он сказал: «Вы так восхищаетесь охотниковскими лошадьми, так знайте, что Бедуин – вылитая мать, он пошел по охотниковским лошадям!» Я возразил, что не все охотниковские лошади были совершенством, но при всех недостатках высокая породность предков явно проглядывает в Бедуине.

Воевода, Петушок 1-й и Петушок 2-й были родными братьями, и всем троим Якунин дал заводское назначение. Позднее Якунин пустил в завод и четвертого брата – Петушка 3-го. Лучшим из них был гнедой Воевода.

Последним был показан Петушок, о котором я уже рассказывал.

После жеребцов на выводке показали молодежь. Среди них были недурные лошади, но выдающихся не было. Воспитывалась молодежь недурно: все ездились и несли работу, кормились удовлетворительно и были вполне развиты. Это был хороший материал, но не первоклассный. Когда я увидел маток, то понял, почему Петушок, Бедуин и Строгий не дали и не могли дать первоклассных лошадей.

Маток мы смотрели в табуне, а потом на пригоне. Табун кобыл не произвел на меня впечатления, а потому я и не настаивал, чтобы посмотреть их на выводке. Кобылы оказались мелковаты, с плохо развитой мускулатурой, попадались малопородные и бесспинные, почти все имели либо потертую грудь, либо набитую холку, либо изуродованную ногу. В тот период в якунинском заводе все матки отчасти заменяли рабочих лошадей и кормились хуже, чем молодежь. В группе дочерей Петушка были превосходные кобылы, но по причине родства с производителями их некем было крыть, и многие из них шли под Бедуина, который совершенно к ним не подходил.

Большинство маток были рыжие, очень много отметистых. Никогда я не видел в рысистом заводе такого количества отметистых и даже пегих кобыл. Я спросил Якунина, чем он это объясняет. Якунин не дал удовлетворительного ответа, но вопрос меня настолько заинтересовал, что я почти всю ночь просидел над заводской книгой якунинского завода. На первых порах это чтение меня совсем сбило с толку, я не понимал, в чем дело. Первоначально поступившие в завод Якунина матки почти не имели отмет, а из всех производителей отметистым был один Ловкий. В аттестате Ловкого было написано рукою А.И. Загряжского: «Жеребец рыжий, грива направо, во лбу лысина, передняя левая нога с правой стороны бела, обе задние ноги белы».

Каким же образом этот завод после почти сорокалетнего замкнутого существования превратился в завод отмастков? Ответ на этот вопрос я получил, когда от примет лошадей перешел к выяснению того, чья кровь в этом заводе имела наибольшее распространение. Оказалось, это была кровь Сороки, рыже-пегого жеребца, сына Ловкого, а также Горки, дочери Ловкого, через ее сыновей Петушка и Вара. Я обратился к породе Ловкого, затем охотниковских кобыл и в конце концов пришел к заключению, что прежние коннозаводчики могли отвести пегих рысистых лошадей, работая только с рысистым материалом. Они этого не сделали в свое время, потому что не были знакомы с генеалогией рысака. Чтобы вывести пегих лошадей исключительно от рысаков, надо было закрепить в двух-трех поколениях кровь охотниковского Безымянки и голохвастовской Рынды и затем вести определенную группу лошадей в тесном инбридинге на эти имена. Судя по заводу Якунина, успех был бы обеспечен. К сожалению, позднее сделать это было уже нельзя, так как потомки Рынды были малочисленны, а те, что сохранились, не удержали своей пестроты.

Кто из охотников не читал бессмертную повесть Толстого «Холстомер»! Холстомер действительно существовал. Если он не был пегим в полном смысле слова, то имел большую лысину и был в сильной седине, все четыре ноги его были высоко белы, а масть – вороной. Стахович, а позднее я установили, что Холстомер – это вороной Мужик 1-й, родившийся в Хреновском заводе в 1803 году от Любезного 1-го, любимого рысака графа А.Г. Орлова-Чесменского, и кобылы Бабы, дочери чалого иноходца из Бухары. Дед Мужика 1-го был чалой масти. В 1811 году с Мужиком 1-м была случена рысистая кобыла Угрюмая, дочь Барса 1-го и Преклонной. Родившийся от этой случки в 1812 году вороной жеребец Старый-Атласный стал заводским жеребцом сперва у В.И. Шишкина, впоследствии у В.А. Недоброво и сделался родоначальником рысистой породы в частных конезаводах. Именно Мужик 1-й «виноват» в появлении среди рысистых лошадей позднейшего времени не только отметистых или пестрых, но и чалых.

Из истории животноводства известно, что реверсия, или атавизм, весьма часто проявляется у отдельных животных. В 1890 году в своем замечательном сочинении «Научные и практические основания подбора племенных животных в овцеводстве» профессор Кулешов писал, что шортгорнская племенная книга дает многочисленные примеры атавизма масти, проявляющегося через два-три, а иногда и четыре поколения. В случае с потомством Мужи ка 1-го дело не в реверсии масти, а в реверсии отметин, которые закрепились в отдельных лошадях путем усиления крови Мужика 1-го. Ряд генеалогических примеров это подтверждает.

Внук Мужика 1-го Молодой-Атласный был вороной, без отмет, но его лучший сын, гнедой шишкинский Бычок, имел звезду во лбу, белизну между ноздрей, а передняя правая и обе задние ноги у него по щетку были белы. Так приметы Бычка изложены в описи завода Шишкина, напечатанной в 1839 году. Однако на портрете, писанном Раухом, у Бычка левая задняя нога бела не по щетку, а в полплюсны, а правая задняя – белая выше щетки, так что в действительности Бычок был более отметист. В потомстве Бычок давал большой процент отметистых лошадей. Его сын Сокол завода графа В.Н. Зубова имел все четыре ноги выше колен белые и лысину во весь лоб. Рында завода Голохвастова, дочь Бычка, была почти пегой. Все, кто знаком с иконографией линии старого шишкинского Бычка, согласятся со мной, что среди потомства этого жеребца особенно много отметистых лошадей. В Дубровском заводе я однажды видел жеребца Летнего, чрезвычайно пестрого, в то время как его отец Бывалый и мать Быстрина отмет не имели. Летнего от его предка