— А вы уверены, что знаете, чего хотите, мисс Красновская?

Поставив здоровую ногу на асфальт, уже вылезая из машины, я обернулась.

— А вы?

* * *

— Осторожно!

Едва успев подхватить выскальзывающий из пальцев стакан с кофе, я с облегчением выдохнула. Ксюха тоже — еще секунда и горячая жидкость залила бы все разложенные на столе тетради и ноут.

— Извини, ударила больную ногу… — оправдалась я, аккуратно усаживаясь и пристраивая под стулом костыль. Ходить я уже могла вполне сносно, хоть и хромала, но медсестра Дорис настояла на временном использовании костыля — чтобы не так напрягать сухожилия. Слава богу, до трещины, как показал рентген, не дошло.

На самом деле, я соврала подруге — никакую больную ногу я не ударяла. Просто, хлопнув дверью, ведущей во внутренние помещения, в аудиторию быстро вошел доктор Кронвиль.

В небрежно расстегнутом, светло-сером костюме и черной рубашке он выглядел мужской моделью, демонстрирующей костюмы Армани. Ухватив свой стакан плотнее, я села, подперла кулаком подбородок и принялась молча поедать его взглядом.

— Добрый день, девушки! — поздоровался с нами мужчина, тело которого я досконально изучила не далее, чем вчера. На удивление приветливо и без тени своей обычной издевки поздоровался. — Итак. На повестке дня у нас выбор темы для летнего эссе.

Краем глаза я заметила, как одна за другой поднимаются головы изумленных студенток, как перешептываются и толкают друг друга в плечо мои сокурсницы.

— Что это с ним, интересно? — пробормотала Ксюха. — Он уже был такой, когда подобрал тебя вчера?

Я отвлеченно кивнула. Если он после каждого минета будет такой довольный ходить, придется залезать к нему в штаны почаще — исключительно во имя благополучия родного колледжа, разумеется.

— Напоминаю, что на выбор у нас три темы, — продолжил тем временем доктор Кронвиль (я решила даже в голове не называть его по имени в течение учебного дня). — Еда как культура общения, факторы, формирующие статус женщины, и отношение к бедности и богатству сквозь призму религии. Временные рамки, разумеется, не должны выходить за те, что ограничивают тематику курса — конец 14-го, начало 15-го столетия…

Сунув руки в карманы, он вышел из-за кафедры и прошелся вдоль первого ряда. Я сидела, как всегда, на третьем ряду, и в первый раз в жизни пожалела, что устроилась так далеко. Могла бы сейчас, вытянув ногу, потрогать его… ну, или поставить подножку.

— Первичные источники выбираем сами, но только из одобренных интернет-архивов, картинки вставляем только в конце работы, под пронумерованными сносками. В количестве страниц ни картинки, ни библиография учитываться не будут… Мисс Красновская, вы спите с открытыми глазами?

Я дернулась и уронила ручку, которую незаметно для себя кусала, вспоминая, что именно его язык вытворял со мной только вчерашним утром. Хорошо, что я не мужчина — им труднее скрывать возбуждение.

— Что вы, доктор Кронвиль, я отлично выспалась сегодня ночью.

— Я рад за вас, мисс Красновская. Снилось что-нибудь интересное? — от его ленивого, скользящего по мне взгляда сразу стало жарко. Вокруг захихикали, привыкшие к его постоянным придиркам ко мне.

— О да! — одними губами протянула я.

Снилось, как ты трахаешь меня прямо здесь, в аудитории, перекинув через кафедру, — сказали мои глаза. Он моргнул — будто реально что-то услышал, или увидел картинку, что крутилась у меня в голове последние пять минут. Господи, если он не прекратит так смотреть на меня, я…

— Что ж… будем надеяться, что ваш отличный сон скажется, наконец, на качестве вашей работы. Какую вы выбрали тему?

А? Какую тему? О чем он говорит? Я умоляюще сложила ладони вместе — ну, совершенно же мозги не работают! Но он был неумолим — стоял и ждал ответа. Я ведь действительно уже должна была выбрать тему для летнего эссе.

— Еда… — прошипел кто-то сзади.

— Еда… — повторила я, как робот.

Кронвиль поднял брови.

— Что ж, интересно… И что именно про «еду» вы будете изучать?

— Еда, как культура соблазнения во времена Генриха Восьмого… — прошипели сзади.

Я повторила, прежде чем поняла, что именно говорю, остановившись на середине предложения. Но было уже поздно. Аудиторию взорвало многоголосным девчачьим хохотом, а Кронвиля так просто сложило пополам.

— Соблазнение… едой? Это… как? — ухахатывалась эта сволочь, вытирая невидимую слезинку из глаза. — Мисс Красновская… вы не перестаете меня удивлять… у вас талант! Уф…

Все мое мечтательное настроение как рукой сняло, и место его заполнила злость. Хорошо, что я не отменила пересылку компромата. Он его не заслуживает!

Вот ведь гаденыш! Поразмыслив, а не стоит ли просто плюнуть ему в морду и свалить отсюда, я вдруг кое о чем вспомнила, и расплылась в мстительной улыбке.

Как происходит соблазнение едой, спрашиваешь? Сейчас узнаешь.

— Ксюха, — шепотом, из-под руки, спросила я, пока все успокаивались. — У тебя там, кажется, банан был в сумке?..

* * *

Ради конспирации я все-же дождалась, пока он приглушит свет для очередной демонстрации слайдов.

— Две тысячи триста восемьдесят пять лир получило Венецианское государство за предоставление английской короне права пользоваться его международным портом, — рассказывал доктор Кронвиль, переключая картинки с короткими фразами, суммирующими текст лекции. — По тогдашним временам — огромные деньги. И что же? Не прошло и тридцати лет, как англичане перетянули на себя одеяло, полностью узурпировав торговлю пряностями и китайским шелком. Можно сказать, что с этой самой сделки и началась… Британская Империя.

Выдержав торжественную паузу, Кронвиль обвел взглядом аудиторию. Все было как всегда — половина студенток, пользуясь полутьмой, копалось в телефонах или даже спало, подперев руками подбородки, другая половина лихорадочно строчила в тетрадки.

Оглядевшись и встретившись с профессором глазами, я подняла банан и надкусила его за кончик. Тот вздрогнул и запнулся на полуслове. Я потянула кусок желтой шкурки вниз. Прочистив горло, Кронвиль продолжил.

— Итак. Вторжение Карла Восьмого в Италию и его победоносное шествие до самого Неаполя, республику напрямую не затронули. Как пишет в 1494 г. Филипп де Комин, венецианцы были скорее склонны помогать его суверену, нежели… кхм… препятствовать ему.

Оторвав и опустив вниз последнюю полоску шкурки, я закончила чистку банана и понюхала его, глубоко вдыхая. Доктор Кронвиль смотрел на меня уже не отрываясь, продолжая рассказывать нам об экономическом падении Венеции — тем же тембром, что и раньше, но как-то слегка… топорно, будто на автомате. Скорее всего так оно и было, учитывая то, что он читал эту самую лекцию уже три года подряд, причем по два раза в год.