— Совсем забыл. Оно — Глебову, и принесли его только сегодня. Прочтите!

— Вы сами это письмо уже прочли? — спросил я.

— Не прочел бы, не принес бы. Ведь Глебова уже нет. Какие теперь у него могут быть секреты?

Письмо пришло из Новосибирска, и написала его какая-то девушка, очевидно невеста Глебова. Вначале она со всякими подробностями описывала ему их городские новости и встречи с их общими знакомыми, передавала приветы и добрые пожелания, а под конец, как нечто само собой разумеющееся, заключила:

«Петенька, радость моя! Береги себя. Когда вернешься, то увидишь, какая я уже стала хозяйственная. Стараюсь маме помогать во всем. Считаю дни до нашей встречи! Твоя, твоя…»

Все время следивший за мной, пока я не дочитал письмо до конца, Лихой спросил:

— Ну как, товарищ следователь. Похоже, что он мог сбежать к немцам?

Тут было над чем поразмыслить.

— Вы с Глебовым дружили?

— Я этого не скрываю!

Все показания солдата Лихого я занес в протокол, оставил письмо Глебова у себя и отпустил свидетеля в роту. Кого-то еще допрашивать я был уже не в силах.

К моменту моего появления в блиндаже Кононова собрались все его постоянные обитатели.

— Мне докладывали, что вы допросили чуть ли не всю роту старшего лейтенанта Лучко. К каким пришли выводам? — обратился ко мне капитан Кононов.

— Ничем порадовать не могу, — произнес я. — Ведь вы как донесли? Что в вашем батальоне совершена групповая измена Родине, перешли на сторону врага двое военнослужащих, с оружием в руках. Ведь так?

— Так! — разом произнесли Кононов и Папиташвили.

— А если это не соответствует действительности? Я допускаю, что рядовой Глебов мог быть убит ефрейтором Корольковым и сброшен в болото. Над этим вы не думали?

Воцарилось гробовое молчание. Я продолжал:

— У Королькова осталась на оккупированной территории семья, Глебов ему в напарники не подходил, его в болоте никто не искал. Мы уже Глебова ославили как предателя, а если он жертва?

Первым нарушил молчание Свиридов:

— Все, что вы сказали, пока из области догадок. Никакими доказательствами такой версии никто не располагает, и я даже не представляю, что можно предпринять, чтобы подтвердить или опровергнуть ее.

— Мне представляется, что я должен произвести осмотр места происшествия, а заодно попытаться достать из болота и труп Глебова.

Опять наступила пауза.

— Говорите, что надо сделать?! — прервал ее Кононов.

— С завтрашним рассветом обеспечить мне с двумя понятыми, желательно бывалыми солдатами, и сержантом Кабдыровым скрытный выход на место, где был секрет.

— Автандил! — Кононов, не мешкая, распорядился: — Всю организацию возьми на себя. Продумай, как все это сделать лучше. Ну и дела!.. Вы такое накрутили, что и про войну забудешь.

Рассвет уже вот-вот должен был наступить. Пора было двигаться.

Все мы ползком, по-пластунски, проследовали за Кабдыровым. А когда достигли того места, где был секрет, расползлись в разные стороны и стали обшаривать все вокруг.

Зыбкая почва под нами то и дело сочилась влагой и прогибалась. Первым отличился солдат Середин: подобрал в камышах обыкновенную армейскую пилотку. Не было никаких сомнений в том, что она принадлежала Петру Глебову, о чем свидетельствовали написанные на подкладке пилотки заглавные крупные буквы «Г» и «П». Вскоре удачливый Середин обнаружил в камышах и металлическую пуговицу от гимнастерки. Судя по сохранившемуся кусочку материи в нитяном узле, она была вырвана с мясом. Потом повезло и мне. Я нашел самодельную обкуренную трубку, принадлежавшую Королькову, поскольку Глебов, как я уже знал, не курил. Кроме того, я увидел на нескольких стеблях камыша бурые пятна, весьма похожие на запекшуюся кровь. Срезал для последующей проверки и аккуратно спрятал, завернув в специально прихваченную марлю.

В это время Кабдыров с Овчинниковым уже шаг за шагом с багром продвигались по болоту. Они цепляли и поднимали вначале гнилые корни и ветки деревьев и вдруг натолкнулись на что-то тяжелое. Оба зацепили этот предмет багром и вытянули труп. Судя по набухшей одежде, это был мертвый солдат. Каково же было наше изумление, когда Кабдыров с Овчинниковым, а за ними и Середин без труда опознали в нем… Королькова.

Моя догадка рухнула. Не Корольков убил Глебова, а Глебов убил Королькова. А вдруг убиты оба? Однако, как упорно мы ни искали, тела Глебова обнаружить не смогли.

За дальними вершинами деревьев уже проглянуло солнце. Мы спешно собрались и, подтягивая за собой труп Королькова, прижимаясь к земле, поползли к своим позициям. К счастью, нас не обнаружили и мы добрались без помех до окопов.

Буквально через минуту после того, как мы вернулись, на правом фланге нашей обороны началась усиленная пальба. Разрывы снарядов и мин, автоматные очереди, стрельба полковой батареи — все слилось в сплошной гул. Как оказалось позже, немцы сделали попытку вклиниться в нашу оборону, но потерпели неудачу. Все закончилось так же внезапно, как и началось.

Пока события развивались еще с непредсказуемым результатом, я успел, примостившись в окопе на каком-то пустом ящике, составить протокол осмотра места происшествия. Кроме того, я договорился, чтобы труп Королькова был направлен в медсанбат дивизии для определения характера ранений. Впрочем, и без того было видно: он убит ударом ножа в спину. К обеду мы все сошлись в блиндаже комбата.

Кононов начал с того, что, разом осушив кружку со своей порцией водки, тряхнул головой и не без лукавства произнес:

— Уважаемый слидчий! Так как же прикажете теперь нам поступить?

— Вы не возражаете, если сейчас мы немного порассуждаем. Выслушайте мой первый вопрос: кто убил Королькова?

— Глебов! — не задумываясь, произнес Кононов.

— Глебов тут ни при чем. В этом я убежден. Между ним и Корольковым взаимоотношения были отличные, и поднять руку на старшего ни с того ни с сего он не мог.

— Значит, Королькову всадил в спину нож кто-то другой?

— Похоже и на это… — Свиридов развел руками.

— Немцы могли это сделать?

— Могли. Только как они смогли туда попасть и куда делись потом?

— А что стало с Глебовым?

— Могли убить, а затем сбросить в болото.

— Там его не оказалось!

Свиридов опять только развел руками.

— А что скажете вы? — обратился я к Папиташвили.

— Я считаю, что на них внезапно напали, одного убили, другого пленили…

— Немцы? — спросил Свиридов.

— Кто ж еще?

— А болото?

— Это болото надо еще раз как следует проверить. Я теперь уверен, через него пройти можно, — настаивал Папиташвили.

В это время меня вызвали к телефону. Звонил «шестнадцатый» — мой прокурор дивизии Прут.

— Это правда, что один убит и ты его нашел?

— Все