Плачущая Ди Ди Даймонд укрылась в туалетной комнате, а Нику пришлось разбираться с разочарованной публикой. Во время этого всеобщего бунта, охватившего большой просторный салун, в ход были пущены стулья, столы и кулаки.

Ник приоткрыл здоровый серебристо-серый глаз. Темная голова оставалась прислоненной к высокой мягкой спинке вращающегося кресла. Он скривился при мысли о том, что придется потратить еще один день на встречу с очередным бездарным талантом. Он скривился еще больше, вспомнив о предстоящем вечере.

В таком плачевном состоянии, с избитым лицом и телом, он не сможет отбиваться от тумаков. Тем не менее ему не оставалось ничего другого, как надеть смокинг и занять свое место внизу, в салуне, с надеждой, — что к утру он останется целым и невредимым. А эта… эта…

Ник, сощурив глаз, медленно и осторожно оторвал темноволосую голову от высокой спинки кресла.

Ему что-то послышалось. Звуки музыки. Звуки приближались.

Ник наклонил голову набок, напряженно прислушиваясь. Звуки музыки постепенно нарастали и звучали все ближе. Так близко, что он мог различить исполняемую мелодию.

«Вперед, Христово воинство! «

— Черт бы ее побрал. — Ник испустил глубокий вздох отчаяния. — Черт бы побрал эту рыжеволосую капитаншу! Пропади пропадом ее марш на моей улице!

Капитан Кей Монтгомери улыбалась.

День был вполне подходящим для большого парада. Утренний туман рассеялся. Свежий декабрьский воздух был прохладным, но бодрящим. Синий флаг армии развевался на легком западном ветерке. Ветер приносил с залива слабый приятный запах океана. Полуденное солнце отражалось в высоких окнах. В ожидании парада горожане заполнили улицы.

Возглавляли многообещающий парад Армии спасения, шествующий по Пасифик-стрит, капитан Кей и Большой Альфред. Они ехали верхом на каурых пони, любезно предоставленных прокатными конюшнями компании Марлен.

Капитан Кей Монтгомери чувствовала себя превосходно. Огромный мужчина рядом с ней был одним из добрейших, великодушнейших человеческих существ, когда-либо встречавшихся ей в жизни. Бесстрашный гигант Альфред Дьюк отличался безупречными манерами, обладал терпением Иова и состраданием к человеческим заблуждениям.

Полная противоположность своему бывшему хозяину.

Кей все еще не верилось, что этот кроткий гигант оставил стезю порока, поднял знамя армии и поклялся следовать за ним всю оставшуюся жизнь.

Прямо за Кей и Большим Альфредом шла красивая пара юных солдат. Сияющий майор Керли Монтгомери и его прекрасная жена, Роуз Рейли Монтгомери, посвятили свои жизни армии. И друг другу.

Кей взглянула через плечо на сияющих молодоженов.

Керли никогда не выглядел более счастливым, здоровым, никогда не был более привлекательным. Красивая Роуз Рейли Монтгомери с ее каштановыми волосами мало походила на почти обнаженную, соблазнительную танцовщицу из салуна «Золотая карусель». С головы до пят одетая в синий Цвет армии, Роуз была образцом женской скромности и христианской чистоты.

И еще более прекрасной, чем обычно.

Вслед за Керли и Роуз шел оркестр Армии спасения в щегольских униформах; их инструменты сверкали на зимнем солнце. Оркестр вырос. Помимо Джайлса, играющего на корнет-а-пистоне, Бобби Ньюмана, бьющего в турецкий барабан, и Матфея, играющего на аккордеоне, появилось с полдюжины новых рекрутов, играющих на тубах, банджо и колокольчиках.

Волна гордости и радости захлестнула сердце Кей.

Снова глядя вперед, она высоко подняла руку и помахала толпе, заполняющей улицы. Ее улыбка была столь же сияющей и солнечной, как и этот прекрасный декабрьский полдень.

Потом она увидела его. И одного этого было достаточно, чтобы вывести ее из равновесия.

Ник Мак-Кейб, дьявольски красивый и решительно опасный, стоял, лениво прислонясь к фонарному столбу у входа в «Золотую карусель», выставив напоказ подбитый глаз. Накрахмаленная белая рубашка подчеркивала его широкие плечи, черные брюки обтянули стройные бедра и длинные ноги. Руки его были скрещены на груди. Прикрыв циничные серебристо-серые глаза, он лениво следил за проходящим парадом.

Кей посмотрела Нику прямо в открытый здоровый глаз. Ник ответил ей своей убийственной усмешкой. Кей отмахнулась от него рукой, как бы прогоняя усмешку прочь. Ник рассмеялся.

Он слышал, как вокруг него поднимался ропот, который постепенно усиливался. Большинство зрителей воспринимало марширующую Армию спасения как шумное сборище фанатиков. Поэтому Ника, который и сам не был склонен к сочувствию, не удивило, когда толпа, стоящая по обе стороны Пасифик-стрит, начала выкрикивать оскорбления.

Протесты не ограничились выкриками и гиканьем. В воздух полетели комья грязи, гнилые фрукты и яйца. Не отрывая ленивого взгляда от капитана Кей, Ник увидел, как перезрелый помидор угодил ей прямо в грудь.

Стройное тело Ника непроизвольно дернулось, как будто брошенный плод угодил в его собственную разбитую грудь. Напрягшись, он инстинктивно сделал шаг вперед, но тут же остановил себя. И остался на месте. Heдвижим.

Гнилой помидор размазался по всему переду темно-синей униформы Кей. Она с трудом перевела дух, однако не опустила головы. Она изо всех сил старалась сохранить достойный вид.

Она продолжала храбро улыбаться.

Брошенное яйцо попало в макушку ее черной соломенной шляпки, разбилось от удара и стало медленно стекать с широких полей.

Руки Ника по-прежнему оставались скрещенными на груди. Взгляд не дрогнул. Он не переменил позу и не пошевелился, чтобы помочь упрямой женщине-воительнице.

Она получила только то, что заслужила; не более того, на что напрашивалась. Неистовая рыжеволосая женщина нарушила не только его мирное существование, но и других жителей Барбари-Коуст, и вполне понятно, почему им хотелось швырять в нее чем попало.

А ему хотелось бы вышвырнуть ее вон.

Капитан Кей, Большой Альфред, Керли, Роуз и остальное войско медленно продвигалось вверх по Пасифик, увертываясь от плодов, яиц и грязи. Большой Альфред вопросительно взглянул на капитана Кей. Его ореховые глаза однозначно выражали желание позаботиться о непокорной толпе! Ей оставалось только кивнуть ему.

Кей, улыбнувшись, тряхнула головой, чтобы дать ему понять, что она оценила его молчаливое предложение. Кей не боялась. Ее оружием против страха и враждебности была вера. Хотя ее униформа была сильно запачкана, а с полей шляпки стекали остатки разбитого яйца, Кей по-военному прямо держала спину, а лицо было ясным и спокойным.

Ник явно скучал. Он зевнул.

Его не очень-то и удивили храбрость и стойкость Кей. Так он говорил сам себе.

Равнодушный Ник Мак-Кейб и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей.

Ей помог другой человек.

В этот погожий зимний день на Пасифик-стрит оказался Патрик Паккард, один из знатных и уважаемых горожан Сан-Франциско. И не случайно.