— Прошу прощения, — прошептал он с издевкой, — моя поза неудобна для тебя? Тогда я сменю ее.

Он моментально переместил руку с ее бедра, рисуя огрубелыми пальцами круги на ее животе. Эрин втянула воздух и задержала дыхание, не желая, чтобы он видел дрожь, разраставшуюся внутри нее от его прикосновений. Она следила за его рукой, стараясь не вздрагивать, пока его пальцы продолжали свой гипнотический путь к ее пупку, к левой груди. Он обнял ладонью холмик, слегка коснувшись соска грубой кожей большого пальца. От ощущений, которые Эрин раньше не испытывала, ей вдруг стало жарко, содрогаясь, она почувствовала, как горячая жидкость разлилась из какого-то невидимого места глубоко внутри ее живота к конечностям, делая их слабыми и беспомощными. К своему ужасу, она заметила, что ее сосок затвердел и напрягся под его пальцами. Она больше не могла сдерживать трепет, а ощущение жара усиливалось и пугало ее. От всего этого у нее закружилась голова, и ей показалось, что сейчас ее конечности парализует, и она потеряет способность соображать. Прежде чем она что-нибудь поняла, у нее вырвалась отчаянная мольба, еще более берущая за душу из-за прерывистого шепота:

— Пожалуйста…

К ее огромному удивлению и облегчению, он прекратил пытку немедленно. Она приоткрыла глаза и увидела, что он лежит, облокотившись, его губы искривились в легкой усмешке, глаза изучали ее.

— Итак, жена, — прошептал он, — ты умоляешь меня. Это хорошо. Есть надежда, что мы сможем жить в мире.

Эрин опять закрыла глаза, не обращая на него внимания. Она чувствовала на себе его взгляд и, не открывая глаз, спокойно спросила:

— Теперь ты можешь меня развязать?

Олаф поднялся, чтобы освободить ее, а она все еще не открывала глаз. Она не хотела смотреть на его тело, тугой живот с золотистыми волосками внизу. Она затаила дыхание, чтобы не чувствовать запаха его чистого мужского тела.

Руки упали на постель, когда Волк отвязал запястья. Он отодвинулся, и Эрин, наконец, открыла глаза. Нордическая синева, казалось, пронизывала ее, она посмотрела на свои запястья и потерла их.

— Почему ты так сильно ненавидишь меня? — спросил он строго.

— Ты — викинг, — сказала она коротко, но вдруг вспомнила, что сидит голая, и попыталась как бы случайно натянуть на себя одежду. По его смешку она поняла, что ее движение замечено, но он не остановил ее.

— Но это ведь не все, — сказал он.

Эрин пожала плечами, все еще не глядя в его сторону.

— Мы встретились однажды, Повелитель Волков, и это была отнюдь не встреча друзей. У меня сложилось о тебе определенное представление.

— Нет, ты собиралась помочь одному из ненавистных тебе викингов у ручья, пока не поняла, что это я. Я повторяю, почему ты ненавидишь меня!

— Потому что ты убил мою тетю! — взорвалась Эрин, посмотрев на него гневно.

— Я никогда не убивал женщин, — сказал он твердо. Эрин почувствовала, что готова разрыдаться, но не могла позволить, чтобы он увидел ее плачущей.

— Клоннтайрт, — сказала она грубо и горько, — король Клоннтайрта был моим дядей. Бриджит была королевой. Он поднялся с постели.

— Я не убивал твою тетю. Я никогда не убивал женщин и не позволял этого своим людям.

— Да, — сказала Эрин резко, — твои люди не перерезали их глоток. Они просто напали на них, и им не оставалось ничего более, как предпочесть смерть.

— Ты заблуждаешься, маленькая дрянь, — сказал он бесстрастно.

— Заблуждаюсь! — В порыве отчаяния и ярости, которые кипели в ней, она забыла про свое положение, вскочила и гневно посмотрела на него через кровать.

— Я видела, что ты сделал, Олаф…

С поразительной быстротой и проворством он перешагнул через кровать и, схватив за запястья, швырнул ее, прежде чем она закончила фразу. Придавленная его телом, ощущая обжигающий лед его взгляда, она могла только отодвинуться и молиться Богу, которому поклонялась Беде, чтобы не расплакаться.

— Пожалуйста, — приказал он, — продолжай.

Она закрыла глаза и сглотнула, мечтая о том, чтобы он оставил ее в покое. Она чувствовала тяжесть его бедер, его член обжигал мягкую кожу на внутренней поверхности бедер.

— Я была там, — прошептала она, — я была в Клоннтайрте.

Казалось, его голос смягчился:

— Я не убивал твою тетку, — повторил он. Эрин снова сглотнула.

— Она зарезала себя, потому что ты пришел… и… я видела…

— Что? — Голос его звучал тихо, но властно, и ему нельзя было не повиноваться.

— Мойра… женщина, которую я хорошо знала. Ее изнасиловали.

— Как, ты сказала, ее звали?

— Мойра.

Он помолчал мгновение, не ослабляя хватки, потом холодно произнес:

— Я уверяю тебя, что не трогал этой ирландской женщины. Если ты была там, то должна знать это. — «Взять женщину, испуганную, кричащую женщину, когда Гренилде была еще жива? Нет», — подумал Олаф гневно. — Я говорил тебе, что не соблазняюсь холодными девственницами.

Эрин опять взглянула на него, стараясь не моргать. В его голосе и глазах чувствовалось презрение. Она молилась, чтобы слезы не выдали ее слабости. Может быть, какое-то время он и не соблазнится ею. Его хватка и его близость рождали дикий пронзительный звук внутри нее, давивший на уши. Этот звук чуть не лишал ее сил, перед глазами заметались черные тени. Она все еще пыталась остановить дрожь, металась по кровати, заставляя себя говорить, так как чувствовала, что скоро онемеет язык.

— Возможно, Норвежский Волк, ты не был среди нападавших собак. Но Клоннтайрт был взят по твоему приказу, это твои люди обесчестили бедную Мойру.

— Король Клоннтайрта мог бы и сдаться, — прервал Олаф, — всех бы их пощадили. Когда происходят сражения, людям обычно делают больно, а иногда еще и убивают. К несчастью, иногда затрагивается и чья-либо невинность.

— Сдаться! — завопила Эрин. — Клоннтайрт принадлежит моему дяде…

— Весь мир воюет, — огрызнулся Олаф раздраженно. — Тот, кто сильнее, завоевывает других.

Негодование бурлило в Эрин вместе с непрекращающейся дрожью. Эрин повернулась к мужу, чтобы ударить, но остановилась в ужасе, так как увидела, что его лицо расплывается в улыбке. Он был абсолютно уверен в своем превосходстве, и все, что она могла сделать, — это еще более сблизить их тела, яснее ощущать его плоть.

Эрин сомкнула челюсти, посмотрев на него так обжигающе своими изумрудными глазами, что могла бы превзойти солнце.

— Тогда скажи мне, Повелитель Волков, — язвительно холодно проговорила она, — что происходит, когда встречаются враги равной силы?

— Тогда, — быстро ответил Олаф, — люди приходят к компромиссу. Например, как я и твой отец.