Вскоре я уже выходила в свет. А через пару дней лэрд решил отпраздновать мое выздоровление конной прогулкой. Он заверял, что мне понравится: только мы вдвоем, природа, чудесные виды. Романтика, одним словом. На мое возражение, что я еще слишком слаба и не удержусь в седле, он ответил: «А я на что?».

Я поняла, что он имел в виду, когда увидела, что для прогулки приготовили лишь жеребца лэрда. Мне предстояло ехать впереди мужчины.

К седлу приторочили сумку со всем необходимым для пикника, и лэрд, легко вскочив в седло, помог мне сесть. Одной рукой он обнимал меня за талию, крепко прижимая к себе, другой держал вожжи. Мне уже доводилось ездить с ним на одной лошади, но в этот раз на мне был толстый плащ, и я почти не ощущала мужчину. Лишь его дыхание щекотало шею сзади, напоминая, что я не одна.

Я думала, с нами поедут слуги, но лэрд сдержал слово: мы действительно были вдвоем. Через боковые ворота мы покинули крепость и вмиг из города перенеслись в дикий горный край. Горы окружали нас со всех сторон, словно уснувшие великаны. Абердинцы верят, что они живые, и внутри каждой живет душа. Этим душам они поклоняются, называя безымянными богами. Им же молятся, прося защиты от лавин и землетрясений. Я сначала изумлялась – как можно не знать имена своих богов? Но когда богов так много, имена всех просто невозможно запомнить.

Мы ехали по ущелью. Небо – тонкая, извивающаяся полоска над головой, по бокам стены из гор, под копытами жеребца хрустит снег. Я залюбовалась снежной сказкой. Лэрд оказался прав: меня покорила красота северной природы.

Нашей целью был горный уступ. С одной стороны от ветра его защищали валуны, с другой – открывался потрясающий вид на долину внизу. Лэрд помог мне спешиться и занялся костром. Для меня было странно, что он делает все сам. Не думала, что сюзерен Абердина умеет разводить огонь, ведь у него для этого есть слуги. Похоже, я совсем ничего о нем не знаю.

Мужчина постелил на снег толстое покрывало и пригласил меня сесть. Подогрев вино с травами на огне, он протянул мне бокал.

— Что мы празднуем? — поинтересовалась я.

— Твое выздоровление. Я рад, что травма обошлась без последствий.

Я невольно коснулась правого виска, с которого еще не до конца сошла шишка.

— Кто тебя толкнул?

Вопрос застал меня врасплох, и я проговорилась:

— Я не видела.

И тут же закусила нижнюю губу – вот и раскрылась моя ложь. Что теперь будет?

Лэрд нахмурился и одним глотком осушил свой бокал.

— Вы поэтому заменили моего охранника? — уточнила я.

— Предыдущий не справился.

Прозвучало как приговор. Я всем сердцем надеялась, что парень не поплатился головой за свою оплошность.

— Ты же понимаешь, что если будешь молчать, виновник не понесет наказание. Расследование придется остановить из-за отсутствия улик.

Я кивнула и попросила, не желая продолжать разговор о моем падении:

— Давайте сменим тему.

Выпив еще бокал, лэрд потянулся ко мне:

— Я скучал по тебе, — заявил он.

— Но вы всегда были рядом. Мы даже спали в одной кровати.

— Я имел в виду не это, — он коснулся моих волос.

Я опомниться не успела, как лэрд придвинулся. Секунда, и я в его объятиях. За время болезни я расслабилась, отвыкла от обязанностей аманты, а мужчина, между тем, недвусмысленно дал понять, как именно он по мне скучал.

Повалив меня на спину, он развязывал мой плащ, одновременно жадно целуя шею. Очень сложно было сосредоточиться и думать о чем-то помимо его ласк. Но все же одна мысль пробилась через дурман, окутавший меня: срок договора подходит к концу. Осталось недолго. Так стоит ли все усложнять?

Наслаждаясь близостью с лэрдом, я делаю хуже нам обоим. Лэрд верит, что небезразличен мне, а я все сильнее запутываюсь в собственных чувствах. Хотя от меня требуется сущий пустяк – быть равнодушной во время близости. Это так легко… и вместе с тем так сложно.

Я напомнила себе, что мужчинам нельзя верить. То, что они говорят и что делают – две разные вещи. Рик тоже обещал мне неземное счастье, а что в итоге? Сколько еще раз мне надо обжечься, чтобы понять: от мужчин лучше держаться подальше? По крайней мере, от горцев.

Увы, притвориться, что близость мне неприятна, я не могла, тело выдавало меня с головой. Но в моих силах было ее избежать. У меня даже был повод.

Я сказала, упираясь ладонями мужчине в грудь:

— Пожалуйста, не надо. Я еще недостаточно хорошо себя чувствую.

Лэрд приподнялся на локтях, заглядывая мне в лицо. Раздумывал он недолго: запахнув мой плащ, он прижался лбом к моему виску.

— Прости мое нетерпение, — пробормотал он. — Это такая мука: видеть тебя, быть так близко, хотеть тебя и не получать. Желание терзает меня.

— Это ваше признание?

— Мне показалось, или я услышал осуждение?

— Вы все сводите к телу, забывая о душе. А, между тем, чувства души намного сильнее и гармоничнее телесных.

— Каюсь, грешен: я обезумел от страсти к тебе.

Здравые мысли окончательно покинули меня. Невозможно было думать, когда он смотрел так напряженно, с мольбой.

— Только один поцелуй, — прошептала я.

Мужчина откликнулся мгновенно, легонько поцеловав меня в уголок губ. Нежный поцелуй быстро превратился в страстный. Язык лэрда проник мне в рот, дразня и волнуя. Мне было так жарко, что, казалось, подо мной плавится снег.

Мужчина застонал, словно от нестерпимой муки. Его руки мяли мой плащ, но не пытались пробраться под него. Несмотря на весь пыл, я чувствовала: дальше дело не зайдет. И это было приятно. Я вдруг осознала: сюзерен Абердина послушен моему слову.

Лэрд оторвался от моих губ. Ему понадобилось время, чтобы восстановить дыхание, только после этого он смог говорить.

— Чувствую себя юнцом, — признался он, — которому девушки запрещают заходить дальше поцелуев.

— Вас это огорчает?

— Скорее, забавляет, — усмехнулся он. — Словно вернулся в молодость.

Я впервые задумалась о разнице в возрасте между нами. Семнадцать лет – целая жизнь. Моя жизнь. Лэрд прожил вдвое дольше меня. Это и пугало, и восторгало.

— Давай перекусим, — он отдалился. Мне показалось: нарочно. Он будто не доверял самому себе и своей способности сдерживаться рядом со мной.

После еды, лэрд растянулся на покрывале, заложив руки за голову.

— Ты постоянно говоришь о любви, Флориана, — произнес он. — Но все это абстрактные слова. Расскажи мне, как ты видишь любовь, помоги тебя понять. Каковы, по-твоему, признаки любви?