пожалели ни средств, ни усилий». Торжество было официально открыто тогдашним президентом Д. А. Медведевым, и на нем побывала большая часть политико-экономической элиты, за одним любопытным исключением – отсутствовал премьер-министр Путин [Милова 2011]. Все билеты на торжественное открытие распространялись Кремлем [Alpert 2011]. Лужкова, смещенного годом ранее, не пригласили; впрочем, заслугу налаживания процесса реконструкции после заминки он приписывал себе [Luzhkov 2012].

Случай реконструкции Большого театра уникален в нескольких отношениях. В отличие от «Москвы», «Военторга» или Манежа, здание, без всякого сомнения, опасно обветшало. Без масштабных работ по фиксации здания на нижележащем «материке» Большой театр навряд ли мог продолжать функционировать. Неясно, чего желали градозащитники в качестве альтернативы новому фундаменту. Ведь если масштабные земляные работы под зданием были неизбежны, вполне понятно, что власти воспользовались возможностью создать дополнительные помещения для репетиций, хранения и других нужд театра. Кроме того, едва ли можно признать ошибочными восстановление акустики и повышение уровня пожарной безопасности.

Реконструкция Большого театра как национального символа, пользующегося мировым признанием, не являлась только предлогом для обогащения, хотя хищение значительных сумм, по-видимому, все же имело место. Это обычное дело для крупных строительных проектов постсоветской России. Тем не менее перерасход средств по большей части был обусловлен крупномасштабными работами по укреплению фундамента, которые было невозможно предусмотреть в полной мере, а также повальным непрофессионализмом, не связанным с коррупцией.

Кремль решил, что реконструкция Большого театра слишком важное дело, чтобы поручать его мэрии, но впоследствии не смог эффективно руководить проектом, как продемонстрировал Лужков, вновь взявший работы под свой контроль в 2009 году. Кроме того, в представлении режима Большой театр являлся прежде всего символом, внутреннее функционирование театра в значительной степени оставалось для Кремля тайной. Реконструировать Большой театр означало завладеть им в широком смысле, то есть переместить театр и его наследие в путинскую эпоху. Следовательно, добросовестная реставрация видимых архитектурных форм, обстановки и декоративного убранства, по-видимому, не являлась приоритетом. А теперь оказывается, что в новом подземном пространстве реальные потребности людей, которые будут там работать, не были учтены полностью. Например, в своем интервью один из премьеров Большого театра и народный артист РФ Н. М. Цискаридзе, окрестив реконструкцию «вандализмом», пожаловался, что потолок в новой репетиционной зоне настолько низкий, что нельзя будет поднять балерину [Цискаридзе 2011]. Впоследствии контракт с Цискаридзе не был продлен, что стало лишь одним из многих неприятных последствий реконструкции Большого театра [Golubock2013].

Пушкинская площадь

Пушкинская площадь занимает весьма заметное место в российском «пейзаже памяти», среди достопримечательностей Москвы уступая, пожалуй, только ансамблю Кремля и Красной площади. А. С. Пушкин – величайший поэт России, «русский Шекспир», и его бронзовая статуя на Тверской улице, на которой обычно сидят голуби, – вероятно, самый известный памятник страны. А Пушкинская площадь – самое известное место свиданий в России, и не только для москвичей. Под задумчивым взглядом Пушкина встречались бесчисленные литературные, кино– и телеперсонажи. Словом, русские привязаны к Пушкинской площади; она в значительной степени стала частью национальной идентичности.

Несмотря на все это, в середине 1990-х годов одна из архитектурно-планировочных мастерских подготовила проект реконструкции пространства под Пушкинской площадью, а именно прокладки тоннеля, который позволил бы автомобильному потоку с Бульварного кольца беспрепятственно пересекать Тверскую, строительства торгового центра и подземного паркинга. Считалось, что тоннель необходим, чтобы убрать светофор на перекрестке и тем самым повысить пропускную способность на Тверской. Финансовый кризис 1998 года приостановил

реализацию проекта до 2001 года. Генеральным подрядчиком, как обычно бывало при отсутствии открытого тендера, выбрали турецкую фирму. Представитель архитектурно-планировочной мастерской заявил, что наземная поверхность восточной части Пушкинской площади, где стоит памятник, затронута не будет. Участок по западной стороне Тверской – Новопушкинский сквер – будет реконструирован, но это не проблема, потому что сквер и фонтан датируются всего лишь 1970-ми годами и поэтому не имеют исторической ценности [Munro 2001]. В то же время Новопушкинский сквер, о чем не упомянул представитель, был и остается излюбленной отправной точкой для прогулок к храму Христа Спасителя на Москве-реке. Кроме того, несмотря на название сквера, первоначально памятник находился именно там.

План реконструкции был утвержден в августе 2002 года Общественным советом при мэре Москвы [Business 2002]. Однако он так и остался на бумаге. В декабре 2003 года Совет одобрил проект и попытался заверить общественность, что тоннель обойдется всего в 10 000 000 долларов и в целом строительство не нанесет ущерба зданиям в этом районе [News 2003]. Несмотря на заверения, люди, мягко говоря, сомневались. Предполагалось, что подземный торговый комплекс будет уходить вниз на четыре этажа, вдобавок к этому будет оборудован подземный паркинг. В Новопушкинском сквере должно было появиться трехэтажное надземное сооружение, что радикально изменило бы ландшафт.

План реконструкции Пушкинской площади неспешно циркулировал по кабинетам чиновников до середины десятилетия, когда его увязали с двумя гигантскими мегапроектами. Первый – расширение центра Москвы за счет строительства нескольких подземных коммерческих пространств. Второй – реконструкция Тверской как части «Большой Ленинградки» (Большого Ленинградского шоссе) – автострады без светофоров и с восемью полосами движения в каждом направлении, которая должна была протянуться от Кремля к аэропорту Шереметьево [Humphries 2006]. Об этих проектах будет рассказано ниже. Здесь я упоминаю о них только для того, чтобы показать, что план реконструкции Пушкинской площади был вдвойне важен для Лужкова, как и включение в проект торгового комплекса, чтобы привлечь частные инвестиции.

Команда мэра как будто не понимала побуждений людей, которые озаботились участью площади и предпринимали действия по ее спасению, хотя сами от этого ничего не выигрывали. «Не возьму в толк, почему народ протестует», – сетовал крупный городской чиновник, который повторил обещание администрации, что надземный облик площади изменен не будет [O’Flynn 2006]. Однако, учитывая опасения, вызванные закрытием Большого, надуманные предлоги для уничтожения «Москвы» и «Военторга» и особенно подозрительный пожар в Манеже, общественность, что вполне понятно, не желала верить на слово городским властям. И хотя официальный представитель генерального подрядчика утверждал, что некоторые протестующие – «профессиональные агитаторы», среди недовольных были такие заметные деятели культуры, как заслуженный артист РФ певец Б. М. Моисеев, всенародно известный телеведущий М. Г. Осокин и даже Н. С. Михалков, игравший в деле Малого Козихинского переулка совсем иную роль [O’Flynn 2006].

Впрочем, оппозиция, пожалуй, была не столь устрашающим препятствием для реализации проекта, как трудности с привлечением частных капиталовложений. Эти два фактора дополняли друг друга, поскольку торговый комплекс был призван заманить инвесторов, а подземный паркинг в основном предназначался для покупателей. Эти огромные пространства представляли гораздо большую угрозу для надземного культурного ландшафта, чем просто тоннель. Летом