Тело-то радостно расслабилось в блаженной апатии, но взбудораженный мозг никак не хотел отключаться. Тем более что впервые после ночи, заполненной четырьмя дурацкими допросами, появилось время спокойно задуматься… И – осмыслить до конца все произошедшее.

Пашка мертв. Навсегда мертв… Незыблемость этого факта Кравцов осознал лишь сейчас, хотя совсем недавно четырежды подробно рассказывал все обстоятельства трагедии.

Мертв…

Ничего уже не спросишь. Ни о чем не расскажешь… Ни помиришься, ни поссоришься… Подведена финальная черта. Что сказано, то сказано. Что сделано, то сделано.

И пытаться отомстить бессмысленно… По крайней мере, не разобравшись, в какие странные игры здесь играл покойный.

Хотя – по видимости – убийство с «Графской Славянкой» никак не связано. Разве что произошло не так далеко от нее. Но – в деле не замешано никакой мутной мистики, никаких снов-предупреждений, никаких ворон-камикадзе и никаких загадочных бронзовых артефактов…

Как там говорил Мельничук?

«Обычное заказное убийство… Всё банально, исполнитель в большинстве случаев ускользает, о заказчиках можно лишь догадываться…»

Но ведь можно! Почему бы не попытаться? Месть, ревность и иные схожие мотивы стоит пока не рассматривать. Не тот случай. Сводят счеты с бизнесменами при помощи киллеров чаще всего коллеги. Другие бизнесмены. Вот если бы Сашок Зарицын с детства увлекался не холодным, а огнестрельным оружием… Но чего не было, того не было.

Версию о том, что Пашке-Козырю буквально на полуслове заткнули рот, когда он попытался рассказать Кравцову нечто важное, всерьез принимать не стоит. Мельничук опять прав: такая акция готовится долго и тщательно. Их же разговор на крыльце стал сплошным экспромтом.

Итак: сфера поисков – бизнес. Хорошо. Однако за десять лет предпринимательской деятельности Козыря никто на него не покушался. Личной охраной Паша обзавелся лишь несколько дней назад. И то не для себя…

А какой бизнес-проект проект покойный раскручивал в последнее время? Вплотную подойдя к стадии практической реализации?

Правильно. «Графская Славянка»… Вот мы и вернулись к нашим руинам. Никуда от них не деться. Возможно ли продолжение проекта без Козыря? Сомнительно… Насколько понял Кравцов, многое там было основано на личных связях. Недаром неожиданный уход из бизнеса Пашиного компаньона застопорил дело на несколько месяцев.

Пуля, поставившая точку в карьере предпринимателя Ермакова, подвела черту под прожектом восстановления дворца.

В очередной раз… Далеко не в первый.

Кравцов, верный своему решению побольше разузнать о прошлом руин, пусть и об относительно недавнем, достаточно беседовал на эту тему со спасовцами. А в поисках подтверждений провел три часа, перерывая в местной библиотеке пожелтевшие подшивки «Царскосельского листка» (в девичестве газеты «Вперед!»). Районная газетка время от времени вспоминала о печальной судьбе «Графской Славянки».

Из обрывочных фактов, обильно перемежаемых сплетнями, и из коротких статей картина складывалась интересная.

С разрушенным в войну дворцом творилось все последующие годы нечто непонятное.

Живописнейшее вроде место (недаром ведь граф Фредерикс, министр императорского двора, присмотрел его для последнего самодержца), и неподалеку от Питера – но желающих восстановить его в первозданном виде не находилось…

Вернее сказать, заинтересованные организации появлялись с завидной регулярностью, но до реального дела не доходило. Не складывалось. С роковой закономерностью всегда что-то мешало. И все слухи о том, что откроется в самойловском особняке санаторий-профилакторий, или профсоюзный дом отдыха, или филиал павловского дворца-музея – все эти разговоры так и остались разговорами…

Порой (в советские времена) уже принимались соответствующие решения, и даже выделялись соответствующие фонды…

Но вечно что-нибудь случалось: то Ташкент стерло с лица земли землетрясение и хлынул туда со всего Союза поток и строителей, и стройматериалов – все стройки не первой очереди оказались замороженными до лучших времен…

То вдруг ликвидировали, наряду с другими хрущевскими детищами, Северо-Западный совнархоз – и приказал долго жить уже совсем было утрясенный и согласованный проект пригородной базы отдыха для его чиновников, спешно раскиданных по другим структурам…

В последний раз, в восьмидесятых, казалось: дело сдвинулось с мертвой точки. Зашумели в старинном парке краны и самосвалы, поставили вагончики-бытовки для рабочих, возвели ограду из железобетонных плит, частично уцелевшую доныне…

Но тут, сильнее Ташкентского землетрясения, грянула перестройка.

В результате нового экономического мышления людская суета на будущей стройплощадке замедлялась и замедлялась, пока вовсе не прекратилась. Потом увезли вагончики, а стройматериалы перекочевали на строительство пригородных новорусских коттеджей…

На заре нового тысячелетия очередную попытку предпринял Пашка-Козырь.

С тем же, впрочем, финалом…

…Закончив перебирать факты из послевоенной истории дворца, Кравцов вдруг понял, что уже не уснет. Перехотелось. Разве что повторить попытку часа через два-три… Он встал, прошел на кухоньку, с сомнением посмотрел на плиту и холодильник. Идея позавтракать энтузиазма не вызвала.

Кравцов уселся за компьютер, включил, загрузил… Может, стоит изложить в письменном виде все известные факты? Кратенько, конспективно?

Он задумчиво нажал пальцем на клавишу. После паузы – на другую. Потом втянулся; застучал быстро, почти не задумываясь…

2

Голос седоголового звучал монотонно, без каких-либо всплесков эмоций. И от этого Савичеву становилось особенно страшно.

– Вы обещали мне, Сергей Борисович, ссылаясь на весь накопленный медициной опыт: человек с разрубленным мозжечком встать на ноги не сможет НИКОГДА. Дескать, координация движений бесповоротно нарушена, причем навсегда, – другие отделы мозга никоим образом не могут принять на себя функции поврежденного мозжечка. Так?

Савичев молча кивнул. Возразить было нечего. Седоголовый продолжил:

– Однако пресловутый человек встал. И пошел. И оставил, уходя, три трупа… Я не хочу обвинять вас, Сергей Борисович, в некомпетентности. И ни в чем другом – не хочу. Но мне надо знать. Знать совершенно четко: действительно имела место врачебная ошибка, или…

Чагин сделал паузу. И не конкретизировал, что он понимает под «или».

Савичев молчал. Ждал, продолжит ли свою мысль седоголовый. Не продолжил…

Пришлось отвечать на половинчато сформулированный вопрос:

– Ошибки не было. И быть не могло. В конце концов, кроме моих утверждений, которым вы вольны верить или нет, имеются и объективные результаты обследований. Рентгеноснимки, энцефалограммы, результаты магнитно-резонансной томографии… Вы вправе пригласить любых экспертов, – заслуживающих, по вашему мнению, полного доверия. Уверен, что их выводы на основе имеющихся данных будут идентичны моим.