Но во второй главе, когда появился Аластэр, я ощутила странное дежа-вю. Он чем-то напоминает Себастьяна из моего «Глаза бури». Высокий и неуклюжий, рассеянный и неряшливый, на работу приходит в разных носках и с криво пришитыми пуговицами. Любит в раздумье развалиться в кресле, положив ноги на стол и покусывая ручку или карандаш. Трубку телефона берет с нетерпеливым «Да?». Постоянно налетает на людей и мебель, потому что всегда смотрит в пол. Есть и другие, менее заметные черты сходства, которые от меня не ускользнули.

Если воспользоваться вульгарным, но сильным выражением, я просто «выпала в осадок»… Не знала, что и думать. Может, это шутка? Если так, я не поняла ее. Возможно, она прочла «Глаз бури», и все эти подробности отложились у нее в подсознании, а затем она неосознанно воспроизвела их? Это больше всего похоже на правду.

Когда она зашла в мою бетонную камеру за индивидуальным заданием, я спросила ее напрямик:

— Ты читала мой роман «Глаз бури»?

Она ответила, что прочитала его на зимних каникулах. Я удивилась: судя по всему, вторую главу она написала недавно и не могла не заметить собственных заимствований.

— Надеюсь, ты обратила внимание, что твой Аластэр многим похож на моего Себастьяна?

— Обратила, — хладнокровно ответила она.

— Обратила? — повторила я беспомощно. — И когда же?

— Когда прочитала вашу книгу, — сказала она столь же бесстрастно.

— Но ты же написала вторую главу уже после того, как прочитала мой роман?

— Нет. Обе главы я написала летом — перед тем как поступить на эти курсы.

Я удивленно уставилась на нее.

— Ты потом редактировала работу?

— Да, в ноябре, после того как показала ее Расселу.

— Ты хочешь сказать, что сама написала ее? — медленно проговорила я.

— Ну да, — ответила она.

— Как же тогда ты объяснишь необычные совпадения? — И я перечислила некоторые из них.

Она пожала плечами:

— Мне кажется, это просто совпадение. — По ее приятному лицу пробежала тень, словно рябь по глади озера: — Вы что, хотите сказать, что я украла у вас этого персонажа?

— Мне показалось, что ты неосознанно заимствовала некоторые моменты из моей книги, — сказала я.

— Это невозможно, — замотала она головой. — Я же сказала вам, что прочитала ваш роман позже.

— А может, кто-нибудь пересказывал тебе его или ты читала рецензии? — Я пыталась ухватиться за спасительную ниточку, которая могла бы нас примирить.

— Нет, — решительно сказала она, — я хорошо помню.

— Ну, тогда я просто не знаю, — воскликнула я. Следует добавить, что во время разговора я нервно ерзала на стуле, вертела в руках разные предметы, словно была обвиняемой стороной, а она сидела спокойно, сложив руки на коленях.

— Я не вижу в этом никакой проблемы, — сказала она. — Такие мужчины всегда похожи друг на друга. Многие люди пишут о мужчинах, которые носят носки разного цвета. Своего рода клише, — нахально заключила она.

— Одна деталь сама по себе еще ни о чем не говорит, — раздраженно вымолвила я, — но их комбинация довольно необычна.

Мы некоторое время помолчали.

— Ну, и как вам мой роман? — спросила она с таким видом, будто мы уже решили эту проблему.

— В данных обстоятельствах мне трудно оценить его по достоинству. Ты уже написала продолжение?

Оказалось, что у нее уже есть черновики двух следующих глав. Я сказала, что мне было бы интересно прочесть их. На этом наше собеседование закончилось.

От этого открытия я пребываю в полной растерянности. Целый день не могу думать ни о чем другом. На сегодняшнем семинаре я, по-моему, была совершенно безучастной, но, к счастью, свою работу представлял Саймон Беллами, а ему не нужно подсказывать, как вести дискуссию. Время от времени я поглядывала на Сандру Пикеринг и часто встречалась с непроницаемым взглядом ее карих глаз. В какой-то момент она сказала что-то насчет работы Саймона, и у нее во рту мелькнул металлический штифтик. Как драгоценный камешек на лбу у жабы. В этой девушке есть что-то от рептилии — бесстрастность, неподвижность, немигающий взгляд. Без сомнения, я просто проецирую на нее собственную беспомощность. Предположим, она говорит правду. Два разных писателя вполне могли создать двух совершенно одинаковых героев. Но в таком случае эти герои — шаблонные. Меня злит именно то, что Себастьян и Аластэр — обычные стереотипы, сотканные из одних и тех же клише.

Но Себастьян не мог быть шаблонным героем, поскольку его прототипом был Мартин. Мартин заметил сходство, но не стал возражать — его это даже позабавило. Аналогичная реакция была и у наших друзей. Но, возможно, в процессе превращения реального Мартина в выдуманного Себастьяна я утратила ощущение прочувствованной жизни (как говорил Генри Джеймс) и пошла по проторенной дорожке «характеризации», не сумев подобрать нужных слов, которые помогли бы мне придать индивидуальность знакомым чертам. В результате я пришла к таким же ученическим результатам, как Сандра Пикеринг. Унизительно. Мне даже захотелось перечитать все рецензии на мою книгу, чтобы хоть как-то приободриться и заставить себя поверить в то, что в ней есть хоть толика оригинальности. Почему так легко разрушить нашу веру в собственные силы? Сколько раз Мартин заставал меня с унылой физиономией и красными глазами, поскольку я переставала верить в то, что пишу… Однажды (это было еще до того, как у меня появился компьютер и ксерокс) ему пришлось выходить в сад и вытаскивать целую рукопись из мусорного бака, куда я швырнула ее в порыве отчаяния. Он принес ее обратно, всю в пятнах и грязи, но приятно пахнувшую яблочными и картофельными очистками. Он усадил меня на кухне, налил мне бокал вина и заставил прочитать вслух первые главы. А потом стал уговаривать меня закончить эту книгу. Он оказался прав, ведь книга стала «Смешанными чувствами». Мартин, Мартин, как же мне тебя не хватает!

Пятница, 14 марта. Ездила сегодня в Челтнем покупать подарок Ральфу Мессенджеру. Выбор — дело нелегкое. Они оба так добры ко мне, и мне хотелось отплатить им тем же, но слишком дорогой подарок выглядел бы как взятка, которой я покупала бы их расположение. В конце концов, после долгих колебаний, я выбрала директорскую игрушку — маленькие, но довольно дорогие счеты из неотполированной нержавеюки. Надеюсь, Ральф сочтет, что это остроумно.

Купила также вельветовое платье с вырезом лодочкой. Не хотелось снова надевать те же самые юбку и кофту, которые были на мне на вечеринке у Ричмондов, да и все остальные наряды мне почему-то разонравились. Как всегда, собиралась купить что-нибудь цветное, а купила опять черное. Черный цвет не привлекает излишнего внимания, ко всему подходит и всегда в моде. Я же в конце концов вдова.

— На твоем месте я бы отделила историю от рассказа об Алисе и ее семье, — говорит Хелен. — Пространные размышления Алисы о местной политике и архитектуре города порой выглядят неестественно.