– Тридцать три ровно! – пропело в ответ.

Я покосилась на полковника, выражение лица которого не предвещало ничего хорошего. Если няня продолжит сравнивать Ивана-дурака с Дегтяревым, температура последнего упадет до отрицательных значений. И что нам тогда делать с глыбой льда в костюме?

– Иванушка молодой, – тараторила Нина, – а Александр Михайлович…

– Ничего подобного, – захихикал Гарик, – он антидот сказочного красавчика.

– Ты хотел, наверное, сказать антипод! – перебила я подкидыша. – Хватит глупости болтать! Марина, завари чай!

– Нет, какао, – потребовал Дегтярев.

– Неважно, какая жидкость, – встала на сторону толстяка Энн, – главное, она должна быть нужной температуры.

– Варю какао! – отрапортовала фиктивная жена.

Я подошла к полковнику.

– Сейчас мы тебя закутаем, напоим, и градусник протянет ноги. Пожалуйста, не спорь с нами.

– А кто возражает? – заморгал Александр Михайлович. – Я? Я? Я? Никогда не противоречу. Это твоя привычка.

– Ну, хорошо, влезай в кардиган, – попросила я.

– Еще чего! – отмахнулся полковник.

– Ты же ни с кем не препираешься, – напомнила я.

– Верно, – согласился полковник.

– Слова «еще чего» следует понимать, как «да»? – осведомилась я и протянула толстяку теплую кофту на пуговицах.

– Вот какао, – пропела Марина, ставя перед Дегтяревым здоровенную кружку. – Пей!

– Секундочку! – попросила Нина и бросила в кружку Мишаню-купаню. – Сорок три! То что надо! Начинайте.

Полковник подул на содержимое кружки и сделал глоток.

– Очень горячо.

– Отлично, – обрадовалась Марина.

– То, что и требовалось, – подтвердила Энн, – оденьтесь, пожалуйста.

Удивительно, но полковник подчинился. Он натянул кардиган, замотал на шее шарф и даже не стал гневаться на Нину, которая натянула на его голову шапку-ушанку, а на руки варежки. Я же пристально следила за тем, чтобы полковник выпил все какао.

Когда кружка опустела, Энн встала.

– Я приготовила для утопления термометра специальные лечебно-физкультурные упражнения, они крайне просты, легки в исполнении, эффективны при нашей проблеме. Надо встать на четвереньки…

– Жамэ де ма ви! – заявил полковник.

– Что он сказал? – не поняла Марина.

– Никогда в жизни, – перевела я, – произношение ужасное, но смысл понятен.

– Саша, ты свободно болтаешь по-немецки, – восхитилась Марина.

– Это французский, – поправила я, – наверное, горячее какао, теплая одежда, перспектива превратиться в жабу – все вместе странным образом подействовало на Дегтярева, в нем ожила память предков, которые владели языком Наполеона Бонапарта, Эмиля Золя, Виктора Гюго…

– Просто ты так часто это говоришь, что у меня в памяти засело, – прокряхтел толстяк. – Никакой гимнастики! Никогда. Нет! Не согласен!

– Градусник – полоска из материала типа картона, – начала Энн, – если она прилипла к стенке желудка вверху, а какао заняло не весь объем этого органа, плещется на дне, то нужного эффекта не получится. Поверьте лучшему коучу России. Упражнения простенькие. Надо встать на четвереньки…

– Жамэ де ма ви! – повторил толстяк и показал на меня пальцем. – Чтобы Дарья потом всю жизнь смеялась?

Энн подошла к полковнику и погладила его по плечу.

– А мы попросим Дашу заниматься вместе с вами. Тогда у нее не будет повода потешаться над вами. Сейчас Дашенька примет коленно-локтевую позицию.

Тренер повернулась ко мне:

– Вы согласны?

И что делать? Я кивнула.

– Готова.

– Вот видите, – тоном воспитательницы детского сада заявила Энн, – Дашенька совсем не боится.

Полковник показал на тех, кто находился в комнате.

– Они заснимут это на мобильные и выложат видео в интернет.

– Я не умею никуда отправлять кино, – призналась Нина.

– Чтобы я выставила тебя?! – обиделась Марина. – Если ты на самом деле так думаешь, то…

– Нет, – быстро дал задний ход Дегтярев, – я имел в виду… э… э… Дашу.

– Я уже стою на четвереньках, – вздохнула я. – Как могу телефоном воспользоваться?

– А где Гарик? – осведомился толстяк.

Нина начала оглядываться.

– Сию секунду здесь стоял и исчез.

– Меньше народу – больше кислороду, – объявил Дегтярев, который терпеть не может подкидыша.

– Все берите пример с Даши, – попросила Энн.

Марина и Нина, кряхтя, опустились на пол.

Энн проделала то же самое.

– Группа! Внимание! Идем за тренером, повторяем мои движения и текст. Зонга на уничтожение градусника в желудке я не знаю. Но, думаю, подойдет гимн древнегерманских рыцарей для победы над врагом. Слушайте внимательно, не путайте слова. Начали!

Энн медленно пошла вокруг стола, крича во весь голос:

– Ньга, ньга, ньга! Гульнога!

Мы последовали за ней, выводя хором:

– Ньга, ньга, ньга! Гульнога.

Тренер замерла.

– Теперь выполняем тазовращательные потряхивающие движения.

– Теперь выполняем, – запел наш хор.

– Нет, нет, нет, – остановила вокальную группу коуч, – сейчас ничего не произносим. Вращаем и трясем.

– Не поняла, – в терцию сообщили мы.

– Смотрите на меня, – приказала Энн, – вращаем мягким местом.

– Каким? – уточнила Марина. – У меня их много.

– Попой, – пояснила я.

– А потом потряхиваем животом, втягиваем его до упора и двигаемся дальше, – пояснила Энн.

– А-а-а, – протянула Нина, – интересно, впервые слышу о таком методе.

– Начали, – велела коуч и весьма ловко принялась вращать туда-сюда свою мадам Сижу.

Марина, Нина и я без особой грации кое-как выполнили упражнение.

– У меня ничего не крутится, – пожаловался Дегтярев.

– Не стоит унывать, – утешила неудачливого спортсмена коуч, – через пару минут все получится. Сейчас снова идем, поем. Браха-браха-браха, чернопреха, раскудеха!

– Браха-браха-браха, – завыл наш ансамбль.

Старательно завывая, мы обошли стол и двинулись по коридору. В тот момент, когда вся цепочка достигла середины пути, который вел в прихожую, дверь в холл отворилась. На пороге показались Маруся и Феликс, они замерли с открытыми ртами.

– Браха-браха-браха, – выли мы.