Генри заметил:

– Я намерен написать сценарий телесериала об Оксфорде в Средние века. Это словно Бронкс. Они носили оружие и сражали друг друга ударами кинжала в грудь.

– Хорошая идея, – сказал я. – Люди любят шоу с историческими костюмами. Думаю, сериал мог бы иметь успех.

– Он был бы образовательным, что опасно, но насилие сделало бы его популярным. Там не было бы никакого секса, конечно, но мы могли бы показать глубокие декольте. Женщины носили свободные одежды, потому что вечно нянчили детей.

– Довольно сексуально.

– Не будь отвратительным.

Миссис Слокомб, как всегда, не получила желанного мужчину, и очередная серия «Вас обслужили?» подошла к концу. Генри принялся переключать каналы, и нам удалось посмотреть последние несколько минут документального фильма о королевской семье на публичном телевидении Нью-Джерси.

– О боже, мы его пропустили! – воскликнул Генри.

В конце фильма выражалась озабоченность недостатком семейной уединенности и непрекращающейся травлей массмедиа. Расплывчатые фотографии демонстрировали герцога Эдинбургского, мужа королевы, в маленьких плавках на пляже какого-то тропического острова.

– Посмотри на него, – сказал Генри. – Он – всего лишь супруг! Эти бикини вульгарны. У него, вероятно, сифилис.

Потом появилось другое фото герцога в черном галстуке. Он был лыс, но выглядел элегантно, что я счел обнадеживающим.

– Здесь он вполне презентабельный, – сказал я.

– Он – всего лишь супруг! – повторил Генри.

Документальный фильм подошел к концу, и мы с Генри стали готовиться ко сну. Когда я почистил зубы, Генри уже укрылся. Раньше он всегда спал головой к кухонной двери, но сегодня в проеме виднелись его ноги.

– Вижу, вы поменяли позицию, – сказал я.

– Пытаюсь попробовать что-то новое. Моя голова долгие годы находилась в неправильном положении, и, может быть, в этом причина всех моих проблем.

– Почему?

– Все мы живем без привязи, летаем из-за постоянного вращения и никогда по-настоящему не бываем в покое, наш отдых – только иллюзия. Но я слышал, что во время сна все-таки можно положить голову так, чтобы не лежать против ветра.

– Вы услышали об этом сегодня?

– Нет, годы назад. Но я был слишком ленив, чтобы предпринять что-то на этот счет, а теперь и вовсе забыл, в какую сторону нужно лежать. Сплошные проблемы. Моя голова годы и годы была обращена на запад, и поэтому я ни в чем не мог преуспеть, а твоя голова направлена на запад, но ты способен встать и пойти на работу. Если ты можешь совладать с миром, почему бы тебе не совладать с этим бессмысленным хождением по кругу?

– Лучше я буду прыгать вверх-вниз вроде клюшки для игры в поло, – попытался я пошутить.

– В самом деле очень интересно. Хождение по кругу – то корень всей философии. Это то, что утомляет нас, отчего мы выдыхаемся посреди жизни. Я намерен спать головой на восток, а ногами на запад, посмотрим, будут ли какие-нибудь улучшения. Если это сработает, я дам тебе знать.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Оставь сдачу себе, – сказал Генри.

На следующий день, когда я вошел в офис, Мэри, красивая блондинка, поздоровалась со мной:

– Привет.

– Привет, – ответил я и подумал: «Почему ты проделываешь это со мной?» На ней была белая блузка с короткими рукавами из легкой ткани, так что виднелся белый бюстгальтер, а это было уже чересчур. Я любил ее и ненавидел. Ее волосы были забраны в свободный пучок, который выглядел так, словно вот-вот развалится и красиво рассыплется по плечам. Она была в серых слаксах, превосходно отутюженных. Единственным легким намеком на белье служило маленькое углубление как раз там, где половинки ягодиц должны разделяться. У меня от нее сжималось горло.

– Как поживаешь? – спросила она, вовлекая меня в обычный милый утренний разговор на работе. И тут она подняла руку и поправила заколку на белокуром пучке, обнажив алебастровую внутреннюю поверхность превосходной руки, продолжением которой была скрытая от взгляда подмышка.

– Все в порядке, спасибо, – ответил я, сердечно и одновременно напряженно, потому что буквально почувствовал, как голова моя отделяется от шеи. Началось какое-то непроизвольное расслабление мышц, так что уголком глаза я увидел, что мой нос задвигался. Напряжение было слишком сильным. Даже кости начали трещать. То, что она подняла руку, было слишком изумительно – я даже мог видеть движение ее бюстгальтера и груди. Мне страстно захотелось лизнуть внутреннюю поверхность ее руки, а потом сигануть с крыши.

Мэри улыбнулась, сказала весело:

– Иду к себе за стол, – и отправилась заниматься делами. Я же удалился в свой кабинетик, понурив голову. В отсутствие Мэри силы вернулись ко мне. Подбородок, коснувшись было ключицы, поднялся, и я посмотрел на себя в серый экран компьютера. У меня были грустные, собачьи глаза.

Я уже подумывал о том, чтобы пойти в туалет помастурбировать, представляя себе руку Мэри, но не сделал этого – я не был настолько испорчен. Я просто успокоил себя следующей мыслью: «Сегодня я могу пойти к «Салли». Каким-то образом это облегчило бремя моей привязанности к Мэри.

Вечером я поехал на Сорок третью улицу. Мисс Пеппер была в баре. Я поздоровался с ней. Она попросила купить ей выпивку, что я и сделал. Потом она сказала:

– Знаешь, детка, из тебя выйдет хорошая Королева. Я вижу это по контуру твоего носа. Только тебе нужен светлый парик, чтобы он хорошо смотрелся со светлыми ресницами. Ты мог бы принести нам хорошие деньги.

– Не думаете ли вы, что мой нос слишком мужской?

– Именно поэтому он меня привлек.

Я был польщен, что мисс Пеппер проявила ко мне такой горячий интерес, предположив, что со мной можно сделать; даже несмотря на то, что она действовала как сутенерша, мне нравилось ее внимание.

Но тут она увидела мужчину, с которым, по ее мнению, могло состояться свидание, и оставила меня, забрав с собой выпивку, за которую я заплатил. Она едва успела отпить глоточек. Я-то ожидал, что она составит мне компанию, но в то же время понимал, что ей нужно делать бизнес.

Оставшись один, я стал смотреть на крашеную блондинку-барменшу, которая доставала стаканы у себя над головой, и, конечно, не отказал себе в удовольствии тайком разглядывать ее подмышки. Одновременно я думал о руке Мэри. Ведь именно это привело меня к «Салли».

Женские подмышки для меня – место вечного удивления. Мне нравится их скульптурность, их пустота. К тому же они очень близко к груди. Весной и летом, частенько поглядывая на женский рукав, можно увидеть подмышку, начало возвышения груди, а иногда и бретельку бюстгальтера – и получить лучшие впечатления в мире за один короткий миг.