Ужасы, которые она с таким трудом отгоняла от себя, вдруг навалились на нее всей своей тяжестью: то она видела Дэниела и Патрицию в постели, то Дэниел представал перед Патрицией в том виде, в каком она сама его созерцала в прошлый вечер. Она представляла себе, как он просыпается утром и смотрит на свою возлюбленную, а затем протягивает руку к телефону, чтобы соврать, оправдывая свое опоздание.

Это так просто — заявить, что заезжал к Патриции по делу, хотя в действительности…

Шарлотта с трудом сглотнула, жестко говоря себе: ну, продолжай, договаривай до конца. Вчера вечером из твоих объятий он отправился прямо к ней. Он провел с ней ночь, но ему этого показалось мало, и потому он решил провести с ней еще и утро.

Раздиравшие ее муки были ни с чем не сравнимы. От них у Шарлотты горела кожа и лихорадочно блестели глаза. Вернувшись со стаканом воды, Энн даже испугалась:

— Ты ужасно выглядишь! Может, все-таки…

— У меня… у меня просто разболелась голова, — солгала Шарлотта, и, только когда наконец ей удалось убедить Энн, что ей уже лучше, она раскаялась, что не воспользовалась предлогом, подсказанным ей секретаршей, и не отправилась домой — якобы с инфекцией в желудке, от которой и правда страдали все вокруг.

Еще не поздно, как во сне подумала Шарлотта. Она еще может встать и отправиться домой. Энн подтвердит, что Шарлотта заболела.

Может, если она отсидится несколько дней дома, то сумеет взять себя в руки и вернуться к прежней жизни?

Она уже начала отодвигать стул, чтобы подняться, когда смежная дверь открылась и вошел Дэниел.

— Шарлотта, мне нужно с тобой поговорить.

По тону его было ясно, что речь пойдет не о работе.

Ну что еще он скажет? Что вчерашний вечер был ошибкой? Что он просит ее забыть о нем?

Она тоже может сыграть в эту игру. Она встала, пытаясь держаться к нему боком, чтобы он не видел ее лица, не отрывая взгляда от крышки стола и крепко сжимая кулаки.

— Если ты о вчерашнем вечере, — произнесла она, стараясь говорить ровным голосом, — то, мне кажется, тут и сказать нечего.

— Шарлотта!..

Она пропустила его резкий окрик мимо ушей:

— Я… Мы… взрослые люди, Дэниел. То, что произошло вчера вечером… Я должна, быть откровенна с тобой… Боюсь, я зашла слишком далеко. Я говорила Ричарду во время собеседования, что была помолвлена. Мы расторгли помолвку по взаимному согласию несколько месяцев назад… Мне, конечно, неприятно об этом говорить, но, э-э-э… наверное, мне не хватает Бивана, моего бывшего жениха… То, что произошло вчера вечером, к тебе лично не имеет отношения… Мне просто… нужен мужчина.

Шарлотту саму перекосило от этой лжи, но она должна была солгать, чтобы спасти свою гордость. Она не может позволить и не позволит Дэниелу первому заявить ей, что она для него ничего не значит.

Его молчание давило и душило ее, но тут наконец Дэниел заговорил.

Его голос, резкий и горький, бил по ее натянутым до предела нервам.

— Ты пытаешься внушить мне, что просто использовала меня как замену твоего бывшего жениха? Что, когда ты дотрагивалась до меня… целовала меня… ты думала о Биване?

Шарлотта поморщилась. Он был настолько рассержен, что даже повысил голос, и она опасалась, что его услышат в коридоре.

Да что он так разволновался? Сказал бы «спасибо» за то, что она облегчила ему жизнь! Хотя мужчины очень ревнивы, когда речь заходит об их мужских достоинствах. Конечно, ему это не понравилось, хотя оба они прекрасно понимали, что сам-то он ее использовал.

Но даже если это так, что-то в его голосе переполошило ее, и она стала защищаться.

— А ты считаешь, что для женщины это недопустимо? — дерзко спросила она. Ты считаешь, что у женщины не может быть… физической потребности?

Шарлотта сама ужасалась тому, что говорит, но не могла сдержаться, словно в ней сидел кто-то другой.

— Лично я считаю, — ровным голосом отчеканил Дэниел, — что никто, будь то мужчина или женщина, не имеет права использовать другого человека в качестве заменителя, ни на эмоциональном, ни на физическом уровне.

Он резко повернулся на каблуках и вышел, очень плотно закрыв за собой дверь.

Шарлотта села. Ну что она наговорила? Ее кидало то в жар, то в холод.

Дэниел был взбешен… Но он держал себя в руках, если не считать ледяного презрения в тех словах, которые он бросил, уже уходя из кабинета. Эти слова ничего не значат, попыталась успокоить она себя. Ведь он-то сам использовал ее!

Пусть так… но как она смела заявить такое?! А он, как он мог в это поверить?!

Она пыталась убедить себя, что все это к лучшему… что так она по крайней мере сохранила свою гордость.

К обеду у нее на самом деле разболелась голова.

Выйдя от нее, Дэниел минут десять еще возился у себя в кабинете, а потом ушел.

Нет, она не будет спрашивать у Энн, куда он ушел; она даже рада, что он ушел… ей все равно, даже если она его вообще больше не увидит. Ей даже лучше, если она его никогда не увидит.

Она проработала весь обеденный перерыв, страшась выйти из кабинета, чтобы не столкнуться с сочувственными взглядами коллег. К тому же ей надо было наверстать то, что она не успела. Но к половине третьего, когда она уже не различала ни строчки из-за боли в голове, ей пришлось сдаться; она позвонила Энн и сказала, что пойдет домой.

— Давно бы так, — по-матерински пожурила ее Энн.

К счастью, дома никого не было. Шарлотта выпила две таблетки от головной боли, разделась, скинув пиджак и блузку, и улеглась в кровать, но вместо того, чтобы уснуть, что ей было так необходимо, все думала и думала о Дэниеле. Она представляла его себе в постели… Дэниел в постели с Патрицией. Дэниел смотрит на Шарлотту с презрением и неприязнью… Дэниел смотрит на Патрицию Уинтерс с любовью и желанием… Дэниел говорит ей, что она будет работать под его непосредственным руководством… Дэниел рассказывает ей о Лидии и Джоне. Дэниел… Дэниел… Дэниел…

И только ей удалось уснуть, как к ней поднялась мать и воскликнула:

— Шарлотта, что это ты сегодня так рано? Что случилось?

Несмотря на протесты матери, Шарлотта все же отправилась на следующий день на работу. Она не хотела, чтобы ее вдобавок ко всем грехам считали еще и симулянткой. Но когда она вошла в контору, Энн поддержала ее мать:

— Да тебе еще рано выходить на работу! Ты бледная как смерть!

Шарлотта с ухмылкой сказала:

— Мать моя выразилась откровеннее. Она заявила, что я похожа на смерть. Энн рассмеялась.

— Приготовлю тебе чашечку кофе, если хочешь, — предложила она и добавила:

— Подожди минутку, надо поболтать.

Шарлотта, озадаченная, осталась дожидаться ее возвращения.