– Уходи оттуда! – весь исполненный дурных предчувствий, крикнул я припавшей к прицелу «Плаксы» Долорес. – Прыгай в моторный отсек! Быстро! Это приказ!..

Прежде чем жениться на своенравной дочурке алькальда Сесара и впустить ее на борт «Гольфстрима», я провел с ней воспитательную беседу насчет того, чем будут отличаться обычные просьбы ее мужа от его же шкиперских приказов. К моему удивлению, второго, более сурового разговора на эту тему у нас со строптивицей не состоялось. Она раз и навсегда усвоила доселе чуждые для нее принципы субординации. Единственное, что позволяла себе Долорес, получая от меня приказы, это ворчание или язвительный комментарий. Но только не задержку или, того хуже, невыполнение команд своего шкипера.

Вот и сейчас она прокричала мне в ответ какую-то грубость, однако спустя пять секунд уже находилась там, куда я ее отправил, – в моторном отсеке. Да, возможно, я преувеличивал и оружие осаждающих прицеп кабальеро не стреляло метафламмом. Но каждая собака в Атлантике знает: когда есть даже малейшая опасность «би-джи», лучше трижды перестраховаться.

Опасаясь, в свою очередь, угодить под наши снаряды, гвардейцы не стали мешкать и открыли стрельбу сразу, как только выбрались на крышу трейлера. После чего я в который раз за сегодня удостоверился: перешедшая мне по наследству хваленая интуиция Проныр – штука крайне полезная и незаменимая. Одно плохо – она неспособна предугадывать беды далеко наперед. Вот тогда ей действительно цены бы не было, а так…

Пожалуй, впервые в истории «Гольфстрима» по нему стреляли огнем. Я подозревал, что заряженные «би-джи» дротики обладают малым радиусом поражения; кабальеро, безусловно, отважные ребята, но не до такой степени, чтобы превращать себя в потенциальных смертников. Впрочем, беря во внимание, сколько врагов засело на прицепе, даже один их залп мог причинить нам уйму проблем. Поэтому можете себе представить, как екнуло у меня сердце, когда я расслышал хлопки первых выстрелов.

Вначале, как и ожидалось, гвардейцы обстреляли дротиками кормовую баллестираду. И она, и щиток были целиком сделаны из столпового металла, так что разрушить орудие метафламм был не в состоянии. Даже порвать на «Плаксе» тетиву, и ту не мог. Я не скупился, когда речь шла о модернизации палубного вооружения, и потому использовал в качестве тетивы только дорогущие иностальные тросы, а не дешевую ненадежную пеньку. А вот находись сейчас Малабонита на своем боевом посту, боюсь, ей сильно не поздоровилось бы. И это в лучшем случае.

Сразу три или четыре черных всполоха слились в один перед щитком баллестирады и прорвались в смотровую щель тысячами смертоносных нитей метафламма. Они же проникли и в прочие, не столь крупные щели и отверстия, какие еще имелись в зоне их поражения. Пара дротиков перелетела через борт и ударилась о палубу рядом с ведущей на мостик лестницей. Эти снаряды упали вдали друг от друга, что позволило мне оценить, насколько опасны они по отдельности. Два «би-джи» клубка диаметром около метра мгновенно распустились и тут же взялись медленно таять, оставляя после себя в деревянноя настиле палубы усыпанные щепой бреши.

Что ж, теперь все понятно. Начиненного в дротики, воспламеняющегося от удара вещества было всего ничего – ровно столько, чтобы при случайном его взрыве пострадало по возможности меньше солдат. Мне доводилось видеть, как загорается порой в хамаде пересохший на жарком солнце, разный мелкий мусор. Черный всполох от гвардейского дротика был подобен тому, какой образуется вокруг вспыхнувшего клочка бумаги величиной с ноготь. Это было не столь серьезно, как я боялся, но и не настолько безопасно, чтобы сохранять при такой «би-джи»-атаке невозмутимость.

Убедившись, что обстрелянная метафламмом баллестирада молчит, гвардейцы приободрились, поднялись на ноги и, пригнувшись, двинули к сцепке. Предугадать их следующую цель было легко. С переднего края трейлерной крыши они смогут достать своими дротиками до рубки, которая вовсе не имела защиты от «би-джи». Залети парочка таких снарядов в окна, и мне конец. А слиняй я с мостика, конец придет всем нам. Узкие извилистые проходы, по каким мы мчимся, не позволяют отойти от штурвала даже на несколько секунд. И как бы ни дорожил я собственной шкурой, мне требовалось собрать в кулак волю и оставаться на посту.

Уповать на то, что стрелки дружно промахнутся, было бы верхом оптимизма… или, вернее, банального идиотизма. Мне предстояло спасаться самому, и при помощи моего единственного на данный момент оружия – штурвала.

– Хэйл, Иван и оба Еремея! – злорадно процедил я сквозь зубы, подражая ублюдку Убби. Жаль, что мои предки не удосужились выдумать для себя и потомков боевой клич, а иначе мне не пришлось бы обращаться сейчас к творческому наследию клана Сандаваргов. – Хэйл, Проныра Третий! Стой, где стоишь! Мое слово!

И, вывернув штурвал вправо, подвел «Гольфстрим» вплотную к стене ущелья. Веками откалывающиеся от нее куски породы лежали у подножия отвесных склонов окаймляющей их осыпью. Этаким естественным плинтусом, состоящим в основном из раскрошившихся от ветра и солнца камней. Но зачастую здесь попадались и довольно крупные обломки скал, способные выдержать даже удар колеса бронеката. В обычные дни я не наезжал на них и на подобные осыпи, дабы не подвергать буксир излишней встряске и крену. Однако сегодня выдался совершенно особенный день, и уж коли все у нас с утра пошло наперекосяк, значит, придется и дальше идти вразрез с собственными принципами. В том числе с теми, которые раньше казались мне незыблемыми.

В отличие от боевого клича Сандаварга мой приказ гвардейцам стоять там, где они стоят, прозвучал не как угроза, а как издевательство. А вы устояли бы на ногах, когда пол под вами сначала внезапно накренился, а потом подпрыгнул вверх на полметра? Именно это и случилось с трейлером, который я загнал на глыбистую осыпь. Почти все штурмующие прицеп кабальеро уже взобрались на крышу, а особо ретивые подбегали к ее переднему краю с пистолетами на изготовку. Многие гвардейцы смекнули, что вот-вот произойдет, когда я направил «Гольфстрим» к стене ущелья. Однако мало кто из них успел подготовиться к моему контрудару и удержался на трейлере. Остальные же посыпались с него будто шелуха от арахиса, которую каждый вечер стряхивает со своего одеяла Гуго – большой любитель полакомиться перед сном орехами.

Несколько противников все же успели разрядить по мне свое оружие, правда, меткостью при этом никто из них уже не блеснул. Большинство дротиков вообще не попало в бронекат, распылив метафламмом камни на склонах. Остальные выстрелы вновь ударили в задний борт, и лишь один из них угодил в палубу, аккурат между уже пробитыми в настиле брешами. Просто удивительно, как при этом гвардейцы не перестреляли друг друга, чем они, несомненно, доставили бы мне немало радости.

Долго ехать в таком наклонном положении было нельзя. Буксир терял скорость, да и я с трудом управлял им, раскорячившись на накренившейся палубе. И потому после устроенной мной встряски я вывернул штурвал обратно, съехал с осыпи и вернулся на прежний курс. И лишь когда мои ноги вновь уверенно встали на мостик, я оглянулся и оценил нанесенный врагу урон.

Он был не слишком сокрушительным, но проблема «би-джи», к счастью, больше нам не угрожала. Не упавшим с трейлера восьми кабальеро пришлось побросать пистолеты, чтобы срочно ухватиться за низкий поручень, идущий по краю крыши. Насколько повезло гвардейцам, которые этого не сделали, неизвестно. Но падение на камни вниз головой, трейлерные колеса и копыта скачущей следом за нами Кавалькады оставляли мало шансов уцелеть. Пожалуй, даже еще меньше, чем этих же шансов было сейчас у нас…