– Да, да! – подтвердила Бланш. И, не удержавшись, она пропела:

Над морем к Амстердаму

Таинственная дама

Летит, как дух из храма,

С вуалью на лице.

С «Летучего Голландца»

Ей нужно капитана,

С «Летучего Голландца»

Давно уж нет вестей.

Она летит над морем,

Летит над океаном,

И кличет капитана

Небесная жена…

Ее не видят люди,

Не тронут ураганы…

С «Летучего Голландца»

Ей весточка нужна…

Но дамы не видали

Ни разу мореходы,

И капитан «Голландца»

О ней давно забыл.

– Значит, у вас неприятности из-за Лили Понс? – спросил Эрве, обращаясь к Габриэлю. – Кто-то пытается давить на вас?

– Они не пытаются, – с раздражением проговорил Анри. – Они прямо дали понять, что свернут нам шеи, если мы публично коснемся этой темы.

– Одним словом, никакого дела Лили Понс нет и не должно быть, – подытожил Габриэль. – Там случилось что-то настолько скверное, что я даже боюсь предположить что.

– Мне кажется, – заметил Эрве, поглядывая на Ксению, – всему виной деньги.

– А я думаю, что-то личное, – возразила его сестра.

– Но вам ничего определенного не известно? – спросила Ксения, переводя внимательный взгляд с брата на сестру.

Эрве развел руками.

– Я был бы счастлив вам помочь, но боюсь, что мне известно слишком мало. То, что я помню, я уже рассказал. Савини и ее муж даже не пустили нас на место преступления, когда мы вернулись в замок, комната уже была вычищена и заперта на ключ… Да и, по правде говоря, у нас не возникло особого желания туда заглядывать.

– А Мари Флато помогала при уборке?

– Мари? Кажется, да.

– Она помогала сжигать ковер, – подала голос Бланш. – Я помню, что она об этом упоминала.

– Сжигала? – встрепенулся Габриэль. – Они что, сожгли все улики?

– Э-э… – в некотором замешательстве пробормотал Эрве, – когда ты сказала об этом, Бланш, я тоже вспомнил, что эта мера показалась мне излишней… Но Савини даже не стала спрашивать нашего мнения. Она всегда делала то, что считала нужным… Да, ковер сожгли и постельное белье тоже.

Ксения подняла голову, и ее лицо просияло. В дверях стояла Амалия.

– О, я вижу, все в сборе, – заметила баронесса. – Господин граф, не так ли? Я узнала вас по фотографии… Мадемуазель Бланш, я очень рада с вами познакомиться. – Она всмотрелась в мрачное лицо Анри и нахмурилась. – Что-то случилось, дети мои?

– Случилось, – горестно ответил Габриэль. – Нам перекрывают кислород.

– Ну что ж, этого и следовало ожидать, – заметила баронесса. – Ксения, распорядись насчет кофе, пожалуйста. Думаю, нам надо обсудить создавшееся положение.

В соседней комнате задребезжал телефон.

– Я подойду, – сказала Амалия.

В коридоре к ней присоединилась Ксения.

– Ну, что ты о них думаешь? – поинтересовалась Амалия.

– Кажется, они на нашей стороне, – шепотом ответила дочь. – Но я не вижу, как это сможет нам помочь.

– То, что они не против нас, уже хорошо, – отозвалась Амалия и, подойдя к телефону, сняла трубку. – Алло! Да, я слушаю… Да, соединяйте. Не забудь насчет кофе, – вполголоса добавила она, поворачиваясь к Ксении.

Великолепный ароматный кофе был сварен и подан, но Амалия все еще разговаривала в соседней комнате по телефону. Ксения нахмурилась: такие долгие переговоры были предвестником того, что на приют для беженцев вскоре обрушатся очередные неприятности. «Интересно, в чем еще они собираются нас обвинить?»

Однако едва Амалия вернулась в гостиную, Ксении было достаточно увидеть выражение ее лица, чтобы успокоиться.

– Что-нибудь случилось? – спросил инспектор. – Я надеюсь, они не угрожали вам?

У Габриэля мелькнуло в голове, что, если кто-нибудь попробует угрожать такой непредсказуемой даме, как баронесса Корф, он вскоре горько об этом пожалеет. Как видите, маленький фотограф неплохо разбирался в людях.

– Пока они ограничиваются словами, на них можно наплевать, – решительно объявил он. – Меня, к примеру, обещали уволить, инспектору – устроить неприятности…

– Нет, – задумчиво проговорила Амалия, – мне никто не угрожал. Хотя я, признаться, предполагала нечто подобное. Но дело в том, что обстоятельства переменились.

– В каком смысле? – спросил Эрве.

– Я только что разговаривала по телефону с Парижем, – объяснила Амалия. – Вы ведь посылали туда запросы, мсье Лемье, и им стало известно о том, в какую сторону вы ведете расследование. До сегодняшнего дня они не придавали этому особого значения, но теперь… Понимаете, в деле появился пятый.

– Пятый кто? – Бланш смотрела на Амалию широко распахнутыми глазами.

– Пятый труп. Утром обслуга номеров обнаружила его в дешевой гостинице вблизи вокзала Сен-Лазар. Это Антуан Лами, миллионер и любитель, хм, развлечений. Кто-то ударил его ножом раз двадцать, не меньше, после чего красной помадой написал на зеркале: «номер пять».

Шесть человек, находящиеся в комнате, в молчании смотрели друг на друга. Первым опомнился Габриэль.

– Значит, номер пятый не заставил себя ждать! Интересно, а что миллионер делал в дешевой гостинице?

– Да понятно что, учитывая его вкусы, – усмехнулся Анри. – Меня только одно интересует: если налицо явное убийство и жертва – не какой-то там Рошар и не его жена, что будет делать парижская полиция? Тоже попытается спустить все на тормозах?

– Их убивает какой-то маньяк? – с тревогой допытывалась Бланш. – Это так?

– Мы не знаем, – сказала Амалия. – Но из надежного источника мне известно, что ни один из тех, кто близко знал Лили Понс, не поверил в ее самоубийство. Что, если об этом узнал какой-то не слишком уравновешенный поклонник? Теоретически такое вполне может быть.

Инспектор задумался. Между его бровями пролегли тонкие морщинки, придававшие этому сдержанному молодому человеку необыкновенно взрослый вид.

– Знаете, – проговорил он наконец, – я как-то не очень верю в версию об одержимости. По моему опыту, если люди идут на убийство, то исключительно из-за денег. Они могут присутствовать второстепенным мотивом, но они всегда есть.

– Так что же, никто не убивает из-за любви? – несмело спросила Бланш.

Лемье покачал головой.

– Только в романах, мадемуазель.

– А кто ведет дело в Париже? – спросила до того молчавшая Ксения.

– Комиссар Бюсси. Он раньше работал с моим другом, комиссаром Папийоном. Теперь Папийон на пенсии, и Бюсси его заменяет. Как говорят, не без успеха.