– А, вы уже проснулись! Доброе утро! Чай будете или кофе? – В комнату вошел мой новый знакомый, и я снова поразилась странному впечатлению, которое он на меня производил.

По лицу его, грубому и красному, с заметными порами, и по плотной, приземистой фигуре можно было предположить, что я разговариваю с грузчиком или человеком еще какого физического труда, тем, кто работает на воздухе и чья кожа все время страдает от солнца, ветра или мороза. Однако руки его – ухоженные и мягкие, без следов мозолей или въевшейся грязи – мою теорию о такой профессии не подтверждали. Подобные лица бывают у алкоголиков, но других характерных для пьяниц примет – красных глаз, отеков или типичной обрюзглости – я не заметила. Его светлые, почти белые, но не седые волосы были подстрижены под горшок, щеки – гладко выбриты. Так мог бы выглядеть помятый жизнью Иванушка-дурачок ближе годам к пятидесяти.

«Такой красавец», – умилительным тоном заключила Аллегра.

– Надеюсь, вы разделите со мной холостяцкий завтрак. Чем бог послал, как говорится, – сказал «красавец». – Милости прошу, сюда, пожалуйста.

– Я только умоюсь, – ответила я сонным голосом.

– Конечно. Только вам все равно на кухню. Какой же я невежливый! – спохватился он. – Я же не представился! Меня зовут Аркадий, и я очень рад вас приветствовать в моем скромном жилище.

– Инга, – сказала я.

Он протянул мне широкую ладонь, и я уже собиралась пожать ее, как вдруг он элегантным движением подхватил мою руку и поцеловал, едва ощутимо прикоснувшись сухими губами.

– Простите, а у вас ванна… только тут? – изумилась я, когда вошла на кухню.

Если бы я была диковинным цветком, то и в самом деле решила бы, что этот зеленый уголок – самое безопасное для меня место. Солнце почти не проникало на кухню, потому что окно снизу доверху опутали ползучие и висячие растения. По натянутым под самым потолком веревкам они тянулись дальше – к шкафчикам и холодильнику. Повсюду стояли горшки самых разных размеров и висели кашпо. Судя по мясистым зеленым листьям, толстым стеблям и нежным распустившимся цветкам, растения чувствовали себя на кухне отлично. В воздухе пахло влажной землей и листвой, как в лесу после дождя. Возле противоположной от окна стены стояла самая настоящая белая эмалированная ванна, символически отгороженная от остального пространства деревянными решетками, по которым тоже вились растения. Над ванной висела пожелтевшая газовая колонка.

– Что поделаешь, такая планировка, – развел руками Аркадий. – Очень старый дом.

Я сразу же решила, что не задержусь в этой квартире надолго. Не ходить же немытой, но и ванну принимать на кухне – вот уж увольте! «Можно вообразить, что ты купаешься в озере посреди леса», – услужливо подсказала Аллегра.

Я кое-как умылась, и мы уселись за стол. Аркадий вел себя так, словно носил фрак и ел на завтрак ананасы в шампанском. На самом деле одежда его довершала противоречивость общего впечатления. Потрепанные манжеты видавшей виды вельветовой рубашки едва держались на рукавах, на локтях красовались аккуратно пришитые заплатки, а джинсы выцвели так, словно провисели на солнце пару тысяч лет. Из драного тапка высовывался большой палец в рваном носке. Вот что, оказывается, называют «дырка на дырке». Однако одежда вместе со всеми дырками была безупречно чистой, а от ее обладателя пахло свежестью и хорошим одеколоном.

«Когнитивный диссонанс» – так сказал бы про Аркадия папа. Я бы не удивилась, если бы мой новый знакомый предложил мне позавтракать суши с вареньем.

Однако бог послал нам с Аркадием завтрак по-английски: овсянку, яйца в мешочек, в меру прожаренные тосты, мед и отличный кофе. Мы сидели на самой нелепой кухне, какую мне только доводилось видеть, и вели самую странную светскую беседу в моей жизни. Тосты по-домашнему пахли сливочным маслом и корицей. Из комнаты доносился мелодичный перезвон трубочек, которому тихонько подпевала Аллегра. Моя радость пришла в такой неописуемый восторг, что время от времени на моем лице расплывалась дурацкая и неуместная улыбка, которую просто невозможно было сдержать. Влюбилась она в Аркадия, что ли? Это что, получается, часть меня в него влюбилась – в стареющего Иванушку-дурачка в дырявых носках?! Я мысленно дала сама себе пинка под зад.

– Ваше появление мне предвещали сны, – сообщил Аркадий, намазывая тост вареньем.

– Сны? – переспросила я.

– Да, я к своим снам очень внимателен. Вот, к примеру, к деньгам или получке мне завсегда снится дождь. Если ливень, то хорошая будет получка. А если капает чуть-чуть, то так себе, значит. И любовные приключения мне тоже в снах предвещаются.

Я чуть не поперхнулась. «Любовные приключения» так же вязались в моем представлении с этим мистером «Рваная рубашка», как модный показ – с колхозом «Красная заря». Нет, если бы он сказал «перепихон», я бы еще могла представить себе рядом с ним продавщицу из продуктового магазина в химических кудряшках и с ярко-красной помадой на губах, но «любовные приключения» – это звучало чересчур по-книжному, чтобы быть правдой.

Видимо, взгляд мой сказал многое, потому что Аркадий развел руками и извинительным тоном произнес:

– Да, есть за мной грешок, что поделаешь. Люблю женщин, и они меня любят.

Ну, если его женщины любят, значит, мы точно на Том Свете. Тут, на утопающей в зелени кухне с ванной, было особенно легко в это поверить. Но даже в таком случае мне бы вовсе не хотелось, чтобы сон с моим участием предвещал Аркадию любовные приключения.

– И что же вам про меня приснилось? – уточнила я на всякий случай.

– Прекрасные зеленые горы. Утренняя прохлада, первые лучи солнца.

– Звучит неплохо, – улыбнулась я.

– Да, – кивнул Аркадий. – Я был пастухом, и к моей отаре прибилась новая овца, юная и прелестная.

Я чуть не подавилась овсянкой.

– Это была не совсем обычная овца, – добавил он. – У нее на ногах были золотые туфельки, и она пришла со своими ножницами, которые висели у нее на боку, запутавшись в шерсти.

Я посмотрела на него с крайней степенью подозрения. Что он знает о ножницах? И тут он мне задал вопрос о прошлой жизни, плавно перетекший в беседу о планете «Мерканур».

Я решила принять его игру. В конце концов, с сумасшедшими надо разговаривать на их языке.

– Аркадий, а где вы работаете? – начала я издалека.

– Куда бог пошлет, там и работаю. Куда позовут, там и выступаю.

– И куда бог собирается вас в ближайшее время послать?

– Пока никуда. – Аркадий зачерпнул ложку меда. – Поэтому сегодня я намерен весь день наслаждаться чтением книг.

Недостатка в книгах у него не было, это я заметила еще в прихожей, где всю стену снизу доверху занимали полки, и я чихнула, проходя мимо. Спокойно можно пару веков наслаждаться чтением.

– Вот что, Аркадий, – заявила я тоном, каким раньше разговаривала со студентами накануне экзаменов, – у меня есть важное дело. Тут, на вашей планете, в тентуре. Я тут немножко у вас поживу, вы не против?