иначе, потому что Дахён, отважно разжевавшая эту хрень, вдруг зажала в испуге рот, а потом её всю аж передёрнуло… Я сидел за её спиной и, клянусь, своими глазами видел, как у девушки изо рта, из носа и даже из ушей вдруг повалил определённо ядовитый дым. Мама дорогая! Что тут творится?

https://www.youtube.com/watch?v=GfR0a_cj_jU&t=244s

А Дахён сидит такая, мягко говоря, охреневшая, смотрит куда-то в вечность, и в глазах у неё огромными буквами написано: "Как странен мир."

И в это время очередь дошла до меня.

— Ну а что нам скажет лучшая ученица знаменитой школы искусств Кирин? — с плотоядной улыбкой обратился ко мне ведущий. — Будешь тянуть жребий или попробуешь что-нибудь на свой выбор?

Посмотрел я на выставленные яства — всё сплошь традиционно-корейско-наперчённое. Ничего пресного или нейтрально-овощного. Образно выражаясь, сплошное кимчхи. Ну, понятно, кому интересно наблюдать за тем, как знаменитость спокойно пробует обычную еду, да ещё и добавки просит? Никакой, понимаешь, интриги. Посмотрел я потом на печальную и всё ещё не пришедшую в себя Дахён, понял, что предложенный способ самоубийства меня совершенно не устраивает, и замотал головой:

— Нет, уважаемый господин ведущий. Ничего из этого я пробовать не собираюсь. И жребий тянуть не буду.

— Почему? — удивился он. Не ожидал от рядовой участницы шоу столь категоричного, не предусмотренного сценарием ответа. По всем законам телевизионного жанра ЮнМи должна была пойти и мужественно (и в то же время женственно) схрумкать неаппетитное непойми что. Под жизнерадостное ржание весёлой такой зрительской компании.

— Потому что я вообще не ем ничего острого и наперчёного, — говорю спокойно.

— Вот как? — ещё сильнее удивился он. — А по какой причине, позволь полюбопытствовать?

И тут бы мне сослаться на свою диету, на стремление сохранить в чистоте кожу лица, но я уже за прошлые разы настолько утомился всё это озвучивать, что в этот раз решил обойтись без объяснений:

— Просто мне такая еда совершенно не нравится.

Бедняжка Дахён, до этого момента сидевшая с остекленевшим взглядом, моментально пришла в себя и уставилась на меня, словно вопрошая: а что, так можно было?

— Тебе не нравится корейская еда? — возбудился ведущий, почуяв возможность скандала.

— Что-то я могу есть, что-то нет. Но вот ту, что стоит у вас на столе — точно есть не буду. Никогда.

— Ты банан? — ожидаемо спросил он, хотя прекрасно знал, кто я и откуда. Однако зрители — не знали.

— Нет, я родилась и выросла в Сеуле, — говорю.

Подчиняясь молчаливому сигналу одного из ассистентов ведущего, зрители дружно ахнули и взволнованно загомонили. Думаю, они бы сделали это и сами, без подсказки, судя по их округлившимся глазам и недовольным физиономиям. Похоже, они на полном серьёзе удивились тому, что я ухитрился дожить до своих лет и не помереть без столь полезной и вкусной кимчхи. Чёрт побери, ну как же они все повёрнуты на исключительности корейской еды, просто оторопь берёт.

— В таком случае мне остаётся сделать не очень приятный вывод, — состроил скорбно-презрительную гримасу ведущий. — Ты не любишь корейскую еду, значит, ты не патриот своей страны. Может быть, тебе больше по нраву Япония?

Включать заднюю было поздно, да, честно говоря, и не хотелось. Задобался я уже вконец воевать с вездесущей капустой. Поэтому решил поставить точку в этом вопросе раз и навсегда. Вышел вперёд и встал прямо перед камерой. Ведущий удивлённо пошевелил бровями, но возражений с его стороны не последовало. Впрочем, мне на его возражения было уже наплевать. В любом случае сказал бы всё, что накипело.

— Увязывать вкусовые пристрастия с любовью к родной стране — это, простите меня за прямоту, сущая глупость, — начал я свою речь. — Только человек недалёкого ума может всерьёз полагать, что тот, кто не ест традиционные блюда, не патриот. Я, например, считаю себя активной патриоткой Кореи, я готова и собираюсь сделать для неё все, что в моих силах, но, однако, это никогда не заставит меня есть то, что мне не нравится. Вы, господин ведущий, меня про Японию спросили. Нет, я не поклонник Японии, я отношусь к ней так же, как и большинство моих сограждан, спокойно и ровно, ничего при этом, однако, не забывая… Но позвольте в свою очередь и мне задать вам острый вопрос. Как вы сами считаете, те корейцы, которые едят японскую еду, они патриоты?

Ведущий слегка замялся, стал соображать, видимо, каким образом ответить, чтобы и перед зрителями впросак не попасть и японцев при этом не обидеть, потому как они нам всё-таки союзники и важные торгово-экономические партнёры.

— Вижу, вам непросто ответить на мой вопрос, — съехидничал я. — Ну что ж… Мне известно, что только в Сеуле имеется несколько десятков японских ресторанов, а так же множество заведений попроще, в которых готовят японскую еду по японским, заметьте, кулинарным рецептам. Не ошибусь, если предположу, что основными посетителями этих заведений являются коренные жители Сеула. Получается, что они все — не патриоты? Я уже молчу про китайские, американские, русские, вьетнамские и прочие иностранные рестораны. Тысячи и тысячи непатриотов ходят по улицам нашего города? Какой ужас, не правда ли! Враги среди нас! Что все они будут делать, если, не дай бог, начнётся война? Против кого поднимут оружие? И если уж в подобном понимании патриотизма быть до конца последовательным, то не должны ли наши власти перед этими заведениями установить плакаты с надписью: "Вход только для предателей"?

Ведущий слегка побледнел. Зрители и участники шоу взволнованно запереглядывались и зашумели. Оператор за одной из камер забыл снимать и смотрел на меня так, как смотрят в зоопарке на ядовитую змею. Я же продолжал — меня несло:

— А теперь вернёмся к кимчхи и прочим огненно-жгучим блюдам корейской кухни. Скажите, господин ведущий, и вы, уважаемые зрители, известна ли вам причина, по которой корейцы едят так много излишне острой еды? Вы, может быть, удивитесь, но всего несколько столетий назад наши предки понятия не имели о большинстве выставленных здесь блюд. Даже капусту они готовили иначе и абсолютно без перца, используя соль, которая, кстати, в те давние годы являлась редким и весьма дорогим товаром. Добывать её было непросто, соляных шахт, как сегодня, ещё не было. Например, даже римским легионерам