— Помоему, ты забываешься, — холодно сказал он. — Я не обсуждаю благополучие своей души со слугами. Не тебе говорить, как мне следует или не следует себя вести. Думаю, мне лучше знать об этом, чем девчонке из дыры, из которой я ее вытащил.

Элени отшатнулась от жестокости его слов, словно он ее ударил. Перед глазами у нее все поплыло.

— Мне не нужен ни твой психоанализ, ни твое участие, — продолжал Калик, словно не замечая ее состояния. — Не забывай об этом. Когда мне нужно будет услышать твое мнение, я сам тебя спрошу. Но на самом деле мне нужно от тебя только одно, Элени Лакис, и ты знаешь, что именно.

Калик неожиданно подхватил ее на руки — Элени не смогла даже увернуться. Ну откуда она могла подозревать, что он захочет заняться сексом сейчас, после того, как только что так жестоко поставил ее на место?

— Я хочу тебя! — хрипло сказал он, и его лицо потемнело, но в этот раз не от гнева. От страсти.

Калик пинком открыл дверь и на руках с Элени вошел в ее спальню.

Элени вся дрожала. Слезы подступили к глазам, и она прикусила губу, чтобы не заплакать. Чтобы Калик не увидел ее слез. Ей понадобилась вся ее храбрость, чтобы заговорить на эту тему, а для него их разговор явно ничего не значил, раз он был готов сразу после него заняться с ней любовью.

— Калик…

Он даже не стал ее слушать.

— Не сейчас, — коротко велел он, хотя ее слова все еще были живы в его памяти.

Элени старалась подавить предательское тепло, которое уже разливалось внизу живота при виде устремленных на нее жарких черных глаз Калика, возвышающегося рядом с кроватью. Она не хотела его желать, но не могла не желать того, что читалось в его глазах.

— Калик, — попыталась было снова чтото сказать Элени, но слова замерли у нее на губах.

В нем еще был жив гнев, но он быстро уступал место страсти. Калик лег рядом с ней и положил Элени на себя. Чувствуя ее теплое, гибкое тело, он не удержался от стона. Но ей все же следовало бы коечто понять.

— Я прощу тебя в этот раз, ящерка, но чтобы больше никогда не слышал от тебя подобного тона. Ты меня поняла? А теперь поцелуй меня! — велел он.

Элени чувствовала, что может расплакаться в любую секунду. То, что она сказала, было очень важным, а Калик просто отмахнулся от ее слов, как от чегото незначительного.

Конечно, отмахнулся. Потому что это ничего не значило для него. Ничего не значили ее слова.

И она сама тоже ничего не значила для него. Его не интересовало ни ее мнение, ни ее мысли. Он ведь сам ей только что об этом сказал. И ничто этого не изменит — ни дорогая одежда, ни драгоценности. Для него она всего лишь тело, которое в его распоряжении, когда бы ему ее ни захотелось.

Неужели у нее совсем нет гордости? Элени сглотнула. Неужели она позволит человеку, которого любит, использовать ее чувство против нее же? Разрешить только брать от нее, ничего не давая взамен? И сколько так может продолжаться? Пока от нее не останется пустая оболочка, а ее сердце будет разбито?

Ну уж нет!

Элени стиснула зубы, стараясь лежать совершенно спокойно, хотя Калик уже обхватил ее груди, и в них запульсировало знакомое желание.

— Калик…

— Не сейчас! — хрипло выдохнул он и втянул ее сосок в рот вместе с шелковой тканью. Элени прикусила губу, чтобы удержаться от стона. Калик, продолжая ласкать ее сосок губами и языком, запустил волосы в мягкие, густые волосы и намотал их на свои обезображенные шрамами запястья. — Моя сладкая Элени, — выдохнул он.

Его желание быстро передавалось ей, и сердце Элени начало оттаивать и плавиться, как леденец на жарком полуденном солнце. Она пыталась справиться с ним. Пыталась сопротивляться власти его губ, оставаясь неподвижной и никак не показывая, что ей нравятся его ласки. Пытаясь справиться со своей любовью к нему, чувствуя, что любовь — это не только желание и страсть.

В глубине души Элени уже считала, что ее роман с Каликом подходит к концу. Стоит ли уступать напору Калика заняться с ней сексом исключительно для того, чтобы выпустить пар после только что состоявшегося неприятного для них обоих разговора? Не окажется ли потом все то немногое, что между ними было, запачканным? Если в будущем ей суждены только воспоминания о ее принце, пусть они будут чистыми, без примеси грязи.

Калик почувствовал ее пассивность и прекратил свои ласки.

— Что ты хочешь сейчас этим доказать, Элени? — Его голос был хриплым от желания и раздражения.

— А разве еще нужно чтото доказывать? — спокойно спросила она. — Помоему, мы уже все доказали. Разве после всех тех слов, что мы сказали друг другу, нам теперь не лучше расстаться?

Калику казалось, что еще немного — и он взорвется от желания. О чем, черт ее возьми, она говорит?! Элени же хочет его так же, как он хочет ее! Никогда ни одна женщина не заставляла его чувствовать то, что он чувствует с Элени. Его стучащее как молот сердце неожиданно екнуло.

— Ты так думаешь? — почти нежно спросил он, меняя тактику.

Он прижался губами к ее обнаженной коже, с секунды на секунду ожидая, что ее руки обовьются вокруг его шеи. Но хотя Калик и почувствовал, как Элени задрожала, она осталась неподвижна.

Тогда Калик положил ладонь между ее бедер, но и таким образом не дождался прерывистого стона, который всегда издавала Элени. Он слышал, как участилось ее дыхание, но Элени попрежнему не издавала ни звука. Калик чувствовал, как увлажнилось ее лоно, но Элени лежала, словно статуя. Его страстную любовницу точно подменили Снежной королевой. Калик поднял глаза, увидел ее вздымающуюся грудь и только тогда понял, что чувства и разум Элени вступили между собой в конфликт.

— Элени? — негромко окликнул он. Не дрогнув, она встретила его взгляд, хотя сердце у нее разрывалось от любви и страха.

— Да, Калик?

— Ты отказываешь мне? — не скрывая своего недоверия, спросил он.

— Я стараюсь, — честно ответила она, надеясь, что ей хотя бы удастся удержаться от слез. — Хотя, если ты продолжишь свои ласки, мы оба знаем, что я не смогу долго тебе противиться.

Ее честность застала Калика врасплох. Впрочем, стоило ли ему удивляться этому? Разве Элени не была с ним всегда честна? Если подумать, то никто и никогда не был с ним так откровенен, даже с риском вызвать его гнев. Стоило, правда, признать: иногда он думал, что она чересчур уж с ним честна и смела.

И вот пожалуйста! Сейчас Элени признается в том, что не сможет устоять перед ним, если он возобновит ласки! А как Калику хотелось в этом убедиться! Выходит, Элени не просто честна и смела, но еще обладает сильным характером. И именно поэтому Калик отказался от соблазна заставить Элени стонать от его ласк и раз за разом выкрикивать его имя от наслаждения, которое он мог бы ей доставить. Неожиданно он понял, что так будет владеть только ее телом, а этого ему вдруг стало мало. Ему нужна была она вся. Такой, какой она была с ним все эти дни, — внимательной, щедрой, честной, страстной.