В то время будущее представлялось Келлеру жутким. Его могли схватить и отправить в какую-нибудь научную лабораторию. Он явственно представлял себе, как любознательные очкастые ученые примутся ставить над ним опыты, придумают кучу экспериментов, которые покажутся им «весьма любопытными и перспективными» и которые станут для него адской пыткой.

Конечно, можно было уехать в какую-нибудь глушь и жить там тихо и скромно, изредка давая пищу для мифов о новом таинственном чудовище, пока однажды какой-нибудь особо пытливый охотник за чудесами не пристрелит тебя или не сдаст в лабораторию, получив щедрые наградные.

Игорь был уверен в одном: какой бы путь он ни избрал, в его жизни всегда будут присутствовать два мрачных компонента: бесконечный страх (страх перед тем, что могут сделать с ним люди, и перед тем, что сделает с ним его собственный дар) и полное, безысходное одиночество, какого не испытывал, да и не сможет испытать ни один человек.

(Если не брать в расчет Платона Хамдаева, конечно. Но о Платоне Игорь старался не думать.)

Он ощущал себя чем-то вроде порождения ада, почти дьяволом. Но даже дьяволу не нравится одиночество. И Келлер стал искать таких же одаренных, как он сам. И нашел. И сумел собрать их вместе, подчинить одной общей цели — выживанию. Он называл их партнерами, но они считали его своим начальником, боссом, первым среди первых. По сути, это так и было. Он умел и знал больше, чем они все, вместе взятые. Он был не только самым одаренным из них, но и самым умным. Он научил их, как можно подчинять людей, оставаясь в тени. Пользоваться их деньгами, благами, жизненной энергией.

Люди, которых они выбирали, часто оставались калеками, а то и просто умирали. Но Келлеру не было их жалко. Разве может лев жалеть антилопу? Антилопа создана лишь для того, чтобы насыщать льва.

Но создание организации не было его главной целью. Все эти годы он думал о том, как вернуть Нику. Он перепробовал множество способов и рецептур, которые почерпнул из старинных волюмов и книг современных «духовных учителей и целителей». И все это оказалось бесполезным. В конце концов Игорь понял, что «духовные учителя и целители» (даже когда они не шарлатаны) обладают способностями несоизмеримо меньшими, чем его собственные. Так что если он и может на кого-нибудь рассчитывать, то лишь на самого себя.

И теперь у него появился шанс. Игорь не до конца верил в чудодейственную эффективность головоломки Чивера — старинные книги часто врали, вернее — врали их авторы.

И все же он не сомневался в том, что подобный артефакт вполне может существовать. Головоломка Чивера или еще что-нибудь… Он знал, что своей необычностью, своими способностями обязан каким-то таинственным силам, которые действуют в этом мире — подспудно и скрыто. Время от времени эти таинственные силы воплощаются в людях, которых принято называть экстрасенсами, а в былые времена называли магами. Так гегелевский Абсолютный Дух воплощается в этносах и народах.

В кармане у Игоря зазвонил мобильник. Он быстро достал трубку и ответил на звонок.

— Слушаю… Что? Птичник?.. Я скоро буду.

Келлер убрал трубку в карман и посмотрел на бледное, худое, почти прозрачное лицо Ники.

— Прости, моя любимая, — с нежностью проговорил он. — Я должен отлучиться по делам. Но я скоро вернусь. Вернусь с кулоном и тогда…

Не закончив фразу, Келлер наклонился и поцеловал Нику в губы. Затем поднялся со стула и быстро вышел из палаты.

В коридоре он наткнулся на главврача. При виде Келлера грузный властный доктор стушевался и робко проговорил:

— Игорь Михайлович, плата за следующий месяц пришла, все в порядке. Если что-нибудь понадобится…

— На подоконнике в палате пыль, — холодно перебил Келлер. — И одеяло было не поправлено.

Главврач слегка побледнел.

— Простите, — дрогнувшим от страха голосом пробормотал он. — Это наш недочет. Мы все исправим.

Келлер отвернулся и зашагал к выходу. Когда он скрылся за углом, главврач облегченно перевел дух, достал из кармана белого халата платок и вытер вспотевший лоб.

9

Игорь Келлер припарковал машину возле сквера. Вышел из салона, быстро огляделся, затем стремительно зашагал в конец аллеи, туда, где за кустом сирени лежал, зажав рукою кровоточащую рану в боку, Илья.

Келлер нашел его сразу же. Присел рядом, отвел окровавленную руку парня в сторону и оглядел рану.

— Рана глубокая, — констатировал он. — Ты потерял много крови, Илья.

Парень сжал зубы, чтобы не застонать от боли, а потом пробормотал хриплым шепотом:

— Вы сказали, что я не должен светиться… Я… Я не вызвал «Скорую».

— Правильно сделал, — одобрил Келлер.

Илья попытался схватить Келлера за руку, но сил у него уже не было.

— Игорь Михайлович… — пробормотал он. — Я не хочу умирать.

Келлер посмотрел на него спокойным холодноватым взглядом и медленно произнес:

— Смерти не избежать, Илья. Через минуту твое сердце остановится.

На бледном, обескровленном лице умирающего отобразился ужас.

— Вы меня… спасете? — прошептал он. — Пожалуйста… Вы… Вы обещали…

Келлер чуть склонился над парнем, посмотрел ему в глаза и четко проговорил:

— Ты хочешь жить?

— Да, — беззвучно, одними губами отозвался Илья. Сил говорить у него уже не было.

— Вернуться с того света — это все равно, что родиться заново, — сказал Келлер. — Или переродиться. Ты к этому готов?

На этот раз губы Ильи даже не шевельнулись, но Келлер уловил его мысленный ответ.

ДА!

— Любой ценой?

ДА…

Последний легкий выдох сорвался с губ Ильи, и сердце его остановилось. Келлер, не мешкая, накрыл лицо парня ладонью. Потом закрыл глаза и сосредоточился. Он не раз проделывал подобную процедуру. Возвращал души умерших людей обратно в тело, говоря шаманским языком. Ему действительно казалось, что душа его отделяется от тела и отправляется в мир, отличный от нашего. Но он подозревал, что все это может быть чем-то вроде сна или наркотической иллюзии. Слишком много ферментов выбрасывалось в кровь под влиянием самовнушения. Адреналин, серотонин… и масса других нейромедиаторов. В видении ему и впрямь казалось, что он выхватывает некую бестелесную субстанцию из цепких лап холодной тьмы. Но что в этот момент происходило на самом деле — Келлер не знал. Знал он другое — реанимированные им люди никогда не возвращались прежними.

Прошло минуты три, прежде чем он убрал руку с лица Ильи и хрипло произнес:

— Живи.

Парень открыл глаза.

1

Анна правила машиной легко и умело.