– В том-то и дело, что проверяли, – тихо сказал Габриель, никак не реагируя на мой тон. – И перед тем, как вы туда вошли, там ничего не было. Посмотри внимательнее. Как видишь, никаких фото с самой первой ночи. Камеры появились после… Тебе не следовало оттуда выходить. Прослушал бы новый альбом позже. Зато все было бы под контролем. Видимо, твоя шлюшка, когда осталась там одна, пустила тех, кто установил камеры. Больше некому…

За одно слово «шлюшка» про Мелиссу мне захотелось удавить Габриэля, а уж за то, что он пытается списать на нее такую подставу, сделать это медленно, томительно медленно.

– Херню не пори, – отмахнулся я.

Это не могла быть Мелисса. Кто угодно, но не она.

Я скорее поверю, что сам понатыкал эти камеры. В ее натуре не было подлости и хитрости. Хорошая, чистая девочка с грустными глазами, полными боли.

Отчасти, я потому и прикипел к ней так – она не способна на предательство, что бы там ни говорил об этом Габриэль. А в мире, где тебя предают, продают за бабло и подставляют чисто ради искусства, это слишком дорого стоит.

– Почему нет? – горячо возразил Габриэль. – Девчонке нужны были деньги, она нашла возможность их заработать. Почему бы и нет?

– Потому, она даже не знала, что это я, – пояснил очевидное. – Не видела лица. На кой хер ей устраивать эротическую фотосъемку неизвестного мужика?

Габриэль уселся в кресло и раскурил вонючую сигару. Он вел себя, будто стал хозяином положения, и это бесило. Он облажался, круто облажался. Но извиняться не собирается. Как-то это на него не похоже. Обычно он всегда пытался тут же все загладить, исправить, но сейчас вроде бы не собирался делать хоть что-то.

– А ей и не нужно было этого знать, – протянул он между затяжками. – Достаточно знать, что у нее на глазах повязка, а значит человек, который с ней развлекался, не хочет, чтобы это куда-то выпало. Может быть, рассчитывала на какого-нибудь политика или олигарха с женой и кучей детишек, планировала шантаж. Когда увидела, что это ты и шантажировать особо нечем (ни жены, ни обязательств, ни политической карьеры), наверняка расстроилась. А потом додумалась продать снимки желтой газетенке. Мы нашли первоисточник. Эти уроды хорошо платят за скандальные фото, и уже от них снимки расползлись по всему интернету.

– Она не могла, – повторил уверенно я. – Это какой-то другой урод, и я хочу знать, кто именно.

Габриэлю явно не понравилась ни моя уверенность в девчонке, ни планы выяснить, кто нас так сильно подставил.

Он был уверен, что легко меня убедит, но было одно маленькое «но».

Я знаю Мелиссу. А Габриэль – нет.

Все, что мне нужно сделать сейчас – дождаться, когда Мелисса будет на связи и поговорить с ней, успокоить ее. Не хотелось даже думать, что она будет чувствовать, когда узнает о снимках.

– Н-да… – Габриель смотрел на меня, приподняв бровь, так смотрят на психически больного родственника, снисходительно и с жалостью. – Она что, так тебя зацепила?

– Тебя сейчас должно волновать не это.

– Рэй, я все понимаю, – он снова проигнорировал тон, который явно давал понять, чтобы он не лез в мою личную жизнь. – Ты живешь в своем мире, розовых пони и единорогов, и я изо всех сил старался, чтобы ты занимался только творчеством, и все столкновения с жесткой частью этого мира брал на себя. Но, черт возьми, тебе пора повзрослеть! Милые, юные девушки, которым нужны деньги и которые готовы зарабатывать их так, вовсе не несчастные жертвы. Обычно они точно знают, чего хотят от этого мира, и ебут кого только можно.

Въебать хотелось только одному человеку. Который упрямо не признавал, что сделал ошибку.

– Ты должен был все проверить, – повторил я с нажимом.

Габриэлю очень хотелось обвинить во всем Мелиссу, но я точно знал, кто виноват, и сейчас смотрел на него.

– Конечно, в этом есть и моя вина, – согласился он под моим пристальным взглядом. – Мне эта девчонка тоже показалась безобидной… Но поздно махать кулаками после драки. Нужно принять все, как есть. И извлечь из этого максимум пользы.

– Пользы? – я расхохотался, зло, предвкушающе. – Я их засужу ко всем херам, и ты мне в этом поможешь!

– Да-да, – Габриель оживился, – стоит подать в суд, это привлечет к скандалу чуть больше внимания, и…

– Внимания?! – теперь уже я смотрел на него как на сумасшедшего. – Ты всерьез считаешь, что мне нужно такое внимание?!

– Не кипятись и наконец вернись с небес на землю, – попросил он, дымя сигарой. – Да, тебе нужно внимание, такое или не такое. Билеты неплохо продавались и до сегодняшнего дня, но после этого фото их начали просто сметать. Я дал распоряжение повысить цену на билеты, и все равно их смели подчистую. Администраторы залов обрывают мне телефон и просят дополнительных выступлений. Мне удалось добавить в расписание еще четыре концерта, и на всех на них будет аншлаг. На кого бы ни работала эта девчонка, что бы она ни имела в виду, но эти фото чертовски повысили твою популярность.

– Ты бредишь, – отмахнулся я.

– Вовсе это не бред! Парни с плетками в руках теперь в моде. О них снимают фильмы и девчонки просто пищат. Так что можешь даже сказать твоей шлюшке спасибо.

– Еще раз назовешь ее шлюшкой, – все же не выдержал я, – разобью тебе морду.

Почувствовав, что не шучу, Габриэль прикусил язык. Немного помолчав, добавил вкрадчиво:

– И еще кое-что, думаю, тебе не очень понравится. Но в целом тоже не самая плохая новость, я бы даже смотрел на нее иначе – она тоже нам на руку.

– Что еще? – устало спросил я.

Габриель сунул мне в руки тот же планшет. Там красовалась реклама: «Скоро в продаже скандальная книга Стефани Сикорски «В постели с Рэем Бертоном. Откровения бывшей подружки». Если вы хотели узнать о тайных пристрастиях суперзвезды, не пропустите. Честный и откровенный рассказ».

– И что же в этом хорошего? – я смотрел на Габриеля так, словно видел его впервые. Кто в здравом уме может считать все это хорошей новостью?

– Послушай, Рэй, мы с тобой вместе уже много лет, ты не пятнадцатилетний мальчик, которого вчера взяли в шоу-бизнес, ты должен знать: скандал – лучшая реклама. Ты в заголовках газет и журналов. И продержишься там долго, а книга станет бестселлером. Я понимаю, тебе неприятно, что и Стефани кое-что перепадет, но ты продержишься в топах чартов на пару недель больше и заработаешь больше.

Охереть перспектива.

В другой раз я и правда бы ее оценил, но сейчас раздражало все.

– Уйди, Габриель, – сказал я ему. – Не хочу тебя видеть.

Он весело и как-то облегченно рассмеялся.

– Ты и не должен хотеть меня видеть. Если помнишь, вся эта бадяга с выступлениями, концертами, хитами и рыдающими поклонницами нужна только для одного – зарабатывать деньги. А если забыл, я буду иногда тебе напоминать.