Последний не дымил, с его левого крыла срывалась какая-то серая пелена, рассеиваясь в воздухе. Потом от самолёта отделились крошечные чёрные капельки, и он, чуть завалившись набок, начал разворачиваться. Не успел! Ещё пара «ястребков», державшихся до того сзади, довернула и дала залп реактивными снарядами. Подавляющее большинство их прошло мимо, взрываясь далеко позади уцелевшего бомбардировщика, но не менее пяти рвануло в непосредственной близости от «бомбёра». А может, и угодило прямо в него: Славка не смог рассмотреть на таком расстоянии. Но чёрный бомбардировщик мгновенно окутался пламенем и сорвался в пике.

— Уррррааааа! — заорали стоящие вокруг люди, не обращая внимания на клубы пламени и обломков, поднимающиеся там, куда упали сброшенные бомбардировщиком «капельки».

— Да что случилось-то? — наконец-то смог спросить Вячеслав, когда ликование начало стихать.

— Да откуда ты такой выпал, что ничего не знаешь? — накинулся на него тот самый парень, что говорил про эрэсы.

— Болел я, дома лежал, а сегодня пришлось выйти, чтобы просроченный экзамен сдать. А тут — такое!

— Война, парень. Война! — пробасил мужик лет тридцати пяти, одетый «по-городскому», видимо, рабочий какого-то завода. — Утром пытались аэродром в Жулянах бомбить. Подрали их наши сильно, как этих, но один сбитый самолёт на завод «Большевик» упал, люди погибли…

— А кто бомбил?

— Да ты что, парень, совсем газеты не читаешь?

— Я же говорю: болел, несколько дней с температурой дома лежал, вот только сегодня вышел…

— С немцем. В двенадцать часов по радио будут передавать правительственное сообщение.

Возвращаться на квартиру на Засарайной улице в районе Черепановой горы Вячеслав не стал: всё равно квартирная хозяйка, глуховатая бабка Гапка репродуктора в доме не держала, а правительственное заявление послушать хотелось. Больно уж его тревожила эта война, свидетелем одного из воздушных боёв которой он сегодня уже стал. Ведь теперь ему явно не успеть доучиться в техникуме: только стукнет 18, как придёт повестка из военкомата. Тревожило то, что вражеские самолёты, хоть и были сбиты возле Киева, но ведь долетели до столицы Украины! А что творится там, у самой границы?

Вот и бродил он по Крещатику, переходя от одной группы людей к другой, слушая всех, но не вступая в споры. Больно уж молод он, чтобы высказывать своё мнение там, где собрались люди постарше.

Болтали, конечно, разное. От того, что наши войска так наподдали нацистам, что те уже к Варшаве убежали, до баек про германские танки, шпарящие без остановки к Киеву. Таких паникёров быстро одёргивали если не милиционеры (кое-кого они даже задержали), то сами же зеваки. Но ближе к полудню разговоры стали стихать, и народ потянулся к репродукторам, висящим вдоль Крещатика.

Славка не посмотрел на часы, когда репродукторы, прошипев несколько секунд, вдруг разразились песней. Нет, неправильно. ПЕСНЕЙ!!! Никогда не слышанной ранее, но берущей за душу каждым словом, каждой нотой.

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой!

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна:

Идёт война народная,

Священная война!

Как два различных полюса,

Во всем враждебны мы:

За свет и мир мы боремся,

Они — за царство тьмы.

Дадим отпор душителям

Всех пламенных идей,

Насильникам, грабителям,

Мучителям людей!

Не смеют крылья черные

Над Родиной летать,

Поля её просторные

Не смеет враг топтать!

Гнилой фашистской нечисти

Загоним пулю в лоб,

Отребью человечества

Сколотим крепкий гроб!

Встаёт страна огромная,

Встаёт на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою ордой.

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна:

Идёт война народная,

Священная война!

И едва затихли последние аккорды, как из громкоговорителей послышался хорошо знакомый каждому советскому человеку глуховатый голос с кавказским акцентом.

Товарищи! Граждане и гражданки Советского Союза! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!

Советское правительство поручило мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Киев, Севастополь, Каунас, Вильно и некоторые другие, причём убито и ранено несколько сотен человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.

Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении, и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за всё время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра от имени своего правительства сделал заявление народному комиссару иностранных дел товарищу Молотову о том, что Германское правительство решило выступить с войной против Советского Союза в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

По поручению Правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчёт несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта.

Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие страны и народы.

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар