– Обязательно, – пообещала Мерсер.

– Пожалуйста, не надо, – вмешалась Ли. – Вы слишком умны для этого. Мне очень нравится, как вы пишете.

Мерсер была искренне тронута и тихо произнесла:

– Спасибо.

– А потом нам пришлось сбавить обороты, – продолжала Майра. – Одна сучка с севера дважды подала на нас иск с обвинением в плагиате. Но это полная чушь! Наше дерьмо было несравненно лучше, однако наши адвокаты задергались и заставили пойти на досудебное урегулирование. Это привело к большому скандалу сначала с издателем, а потом и с агентом и выбило нас из колеи. За нами закрепилась репутация мошенниц, во всяком случае за мной. Ли благополучно спряталась за моей спиной, и грязь к ней не прилипла. Ее литературная репутация по-прежнему безупречна.

– Пожалуйста, не надо, Майра.

– И вы что – перестали писать? – поинтересовалась Мерсер.

– Скажем так – я сильно сбавила обороты. Деньги в банке еще есть, а кое-что из книг по-прежнему продается.

– А я продолжаю писать, причем каждый день, – вставила Ли. – Без этого моя жизнь стала бы пустой.

– Она бы совсем опустела без денег от моих книг, – огрызнулась Майра.

– Пожалуйста, не надо, Майра.

Самая крупная собака своры – длинношерстная дворняга весом в сорок фунтов – присела возле патио и наложила кучу. Майра все видела, но промолчала, ограничившись тем, что выпустила облако дыма в сторону собаки, когда та закончила свои дела.

Мерсер сменила тему:

– А есть на острове еще писатели?

Ли кивнула с улыбкой, и Майра ответила:

– Даже слишком много.

Сделав глоток прямо из банки, она причмокнула от удовольствия.

– Есть Джей, – сообщила Ли. – Джей Арклруд.

Судя по всему, задача Ли сводилась к тому, чтобы просто задать тему, а ее развитием занималась уже Майра.

– Ты не могла не начать с него, правда? Он тоже литературный сноб, чьи опусы никому не нужны, и ненавидит всех, чьи книги продаются. И к тому же он поэт. Вы любите поэзию, дорогая?

Ее тон не оставлял сомнений в том, как она относится к поэзии.

– Я мало ее читаю, – призналась Мерсер.

– Ну, его не читайте точно, даже если сможете найти.

– Боюсь, я о нем не слышала.

– Никто не слышал. У него продажи даже меньше, чем у Ли.

– Пожалуйста, не надо, Майра.

– А Энди Адам? – поинтересовалась Мерсер. – Разве он живет не здесь?

– Живет, когда не лечится от пьянства, – ответила Майра. – Он построил на юге чудесный дом, но при разводе потерял его. Энди – законченный пьяница, но отличный писатель. Я обожаю его серию о капитане Клайде, которую считаю одной из лучших в детективном жанре. Даже Ли опускается до того, что с удовольствием его читает.

– Он чудесный человек, когда трезвый, – сказала Ли, – но жутко пьет. И до сих пор затевает драки.

– В прошлом месяце он подрался с парнем вдвое моложе себя в баре на Мэйн-стрит, и тот здорово его отделал, – тут же подхватив эстафетную палочку, вступила Майра. – В результате Энди оказался в полицейском участке, и Брюсу пришлось вносить за него залог.

– А кто такой, этот Брюс? – быстро спросила Мерсер.

Майра и Ли вздохнули и сделали по глотку, будто любой разговор о Брюсе может занять несколько часов. Наконец Ли ответила:

– У Брюса Кэйбла здесь свой книжный магазин. Вы с ним не знакомы?

– Не думаю. Я помню, что в детстве бывала в магазине несколько раз, но с ним не пересекалась.

– Все, что связано с книгами и писателями, вращается вокруг магазина. А значит, вокруг Брюса. Он в этом – центральная фигура.

– А это хорошо?

– Мы обожаем Брюса, – сообщила Майра. – У него лучший книжный в стране, и он любит писателей. Много лет назад, еще до нашего переезда сюда, когда я много писала и печаталась, он пригласил меня на автограф-сессию в свой магазин. Для серьезного магазина очень необычно устраивать встречи с авторами любовных романов, но Брюса это не смущало. Он устроил потрясный вечер, была продана куча книг, дешевое шампанское лилось рекой, и магазин не закрывался до полуночи. Да что там, он организовал автограф-сессию даже для Ли.

– Пожалуйста, не надо, Майра.

– Но это правда, и тогда купили целых четырнадцать книг.

– Пятнадцать, – поправила Ли. – Мой личный рекорд.

– А мой рекорд пять, – призналась Мерсер. – На самой первой автограф-сессии. На второй было продано четыре книги, а на следующей ни одной. После этого я позвонила в Нью-Йорк и отменила тур.

– Надо же, – посочувствовала Майра. – И вы сдались?

– Можно и так сказать, но если я когда-нибудь и напечатаю что-то еще, то ни в каких турах участвовать не буду.

– А почему вы не приехали сюда, в «Книги Залива»?

– По плану должна была, но я испугалась и решила не рисковать.

– Вам следовало начинать отсюда. Брюс всегда может зазвать целую толпу. Черт, он постоянно нам звонит, рассказывает о предстоящем приезде писателя и говорит, что нам может понравиться его или ее книга. А это значит, что мы должны явиться к нему в магазин и купить эту чертову книжку! И мы всегда ходим!

– У нас набралась уже целая библиотека подписанных авторами книг, большинство из которых мы даже не открывали, – добавила Ли.

– А вы уже заходили в его магазин? – спросила Майра.

– Заглянула по дороге к вам. Отличный магазин.

– Это настоящий оазис цивилизации. Давай встретимся за ленчем, и я познакомлю вас с Брюсом. Он вам понравится, и гарантирую, что вы ему тоже. Он любит всех писателей, а молодые привлекательные женщины удостаиваются его особого внимания.

– Он женат?

– О да. Его жену зовут Ноэль, и обычно она тоже здесь. Неординарная женщина.

– А мне она нравится, – заявила Ли, будто наперекор мнению большинства.

– И чем она занимается? – поинтересовалась Мерсер как можно невиннее.

– Торгует французским антиквариатом. Ее салон рядом с магазином Брюса, – сообщила Майра. – Кому еще налить выпить?

Мерсер и Ли едва притронулись к своим бокалам. Майра направилась наполнить стеклянную банку, и за ней увязались несколько собак. Ли закурила новую сигарету и попросила:

– Расскажите о романе, над которым сейчас работаете.

Мерсер сделала глоток теплого шабли и ответила:

– Я не могу о нем говорить, потому что дала себе обещание. Терпеть не могу, когда писатели начинают рассказывать о своей работе, а вы разве нет?

– Не знаю… Мне бы хотелось обсудить свою работу, но Майра отказывается слушать. Мне кажется, рассказ о своей работе может открыть у писателя второе дыхание. А я уже восемь лет никак не могу выйти из творческого кризиса. – Ли усмехнулась и сделала быструю затяжку. – С другой стороны, Майра вряд ли может помочь. Я почти боюсь писать из-за нее.