— С днем рождения меня!

Жан-Пьер и Эстелла вздрогнули в унисон.

— Ах да… — сказала Эстелла. — С днем рождения!

— Да, с днем рождения, — сказал Жан-Пьер, откашливаясь с виноватым видом.

— Да ладно вам, — сказала Вероника. — Вы так много сделали для меня за последнее время. Вы помогли мне избавиться от машины, куда уж тут помнить о дне рождения. Завершение плана «Икс» — это хороший подарок. Послушайте, я вам так благодарна за все, что вы сделали, чтобы вытащить меня из этой заморочки.

— Это было круто, — сказала Эстелла.

— Да, — согласился Жан-Пьер, сидевший с виноватым видом. — Это было очень круто.

Эстелла покаялась, а Жан-Пьер просто рассыпался в извинениях за невнимание. Они потушили свет, и Эстелла внесла в комнату огромный пирог с двадцатью тремя свечами. Она приготовила его сама — в форме маленького белого автомобиля.

Вероника была так тронута, что Эстелла не только не забыла о дне ее рождения, но потрудилась испечь и спрятать до времени пирог, что даже разразилась слезами.

— Хорошо, что хоть Жан-Пьер забыл о моем дне рождения, — всхлипывала она, — иначе я переволновалась бы до смерти.

— Может, стоит позвонить в похоронное бюро… — сказал он, вынимая из сумки открытку и пару коробочек — очень маленьких, что наводило на мысль о ювелирных изделиях.

Сытая и пьяная, Вероника развалилась в кресле, сложив руки на животе. Ее одолевали мысли: для Эстеллы и Жан-Пьера план «Икс», возможно, и закончился, а вот ей предстояло еще одно дело — как объяснить родителям, которые приезжают меньше чем через сутки, почему в их отсутствие машина сменила цвет на оранжевый.

Вероника обратила внимание на загар матери и отца, выкатывающих тележку в зал прибытия аэропорта имени Шарля де Голля.

— Вы прямо коричневые, — сказала она.

Ее смутила их радость встречи. Они обнимали ее и целовали снова и снова. Ей приходилось напоминать себе, что они понятия не имеют о случившемся в их отсутствие. В их представлении она была образцовой дочерью, трудолюбивой, любезно присматривающей за их домом. Им и в голову не приходило, что она блудит с незнакомцами, крадет высококлассную технику и убивает принцесс.

Пробираясь по аэропорту, они рассказывали ей о Бенине, о детях, а подойдя к машине, обрадовались, что она привезла с собой Цезаря. Некоторое время они суетились вокруг него, затем сели в машину и поехали.

_____

Они уже почти приехали домой, когда мать вдруг сказала:

— Мне казалось, что машина была белой.

— И я тоже об этом подумал, — сказал отец, — только говорить не хотелось.

— Вероника?

— Да, мама?

— А почему машина оранжевая?

— А-а, — сказала Вероника, которая предварительно отрепетировала объяснение до последнего слова. — Я совсем забыла, это долгая история.

— Ты нам расскажешь?

— Конечно, когда приедем домой. Вы, наверно, умираете без кофе.

Она была права: они оба умирали без кофе.

— На следующий день после вашего отъезда, — объясняла Вероника, — на белой машине полетело сцепление. Ехать было почти невозможно, каждый раз при переключении передачи раздавался ужасный шум. Я нашла номер телефона того продавца из Нормандии, у которого вы ее купили, позвонила ему и спросила, как у него хватило наглости продать машину с испорченным сцеплением.

— И что он сказал? — спросила мать.

— Сначала ничего: он просто расплакался.

— Бедный…

— Он так расстроился… Когда же он взял себя в руки, то сказал, что прежде никогда не продавал плохих машин, что завтра же приедет и заменит на другую, лучшую во всех отношениях, но только ярко-оранжевую.

— Она, конечно, очень даже оранжевая.

— Да, — согласился отец, — и это, пожалуй, самое примечательное в ней.

— На следующее утро он приехал на оранжевой машине. Обругал белую, попинал ее и отвез в ремонт, тут за углом, а потом уехал на ней в Нормандию.

— Как мило с его стороны.

— Да, он так извинялся…

— Зря он принял это так близко к сердцу… Я хочу сказать, что машины часто ломаются, а та была уже довольно старая, и мы знали, что рискуем, покупая ее. По правде говоря, мы были бы удивлены, если бы он предложил оплатить новую муфту сцепления.

— Но это у него была первая жалоба за почти тридцать лет торговли автомобилями, и он считал делом чести заменить ее на лучшую модель. Сразу видно, что она стоит дороже, чем та.

— М-да, — сказала мать, поворачиваясь к отцу, — надо будет навестить его, когда будем в тех краях, и поблагодарить.

— Да, надо. Нам следует свезти ему подарок.

— Нет, — сказала Вероника, — нельзя.

— Отчего же нет? — спросила мать.

В своих репетициях Вероника не заходила так далеко. Она полагала, что родители удовлетворятся ее тщательно продуманным объяснением, разговор на этом закончится, и они начнут рассматривать привезенные фотографии. Как бы не так, и надо выходить из положения.

— Потому, что он наверняка этого очень не хочет, — сказала она.

— С чего бы вдруг ему не хотеть, чтобы мы сказали ему «спасибо» и вручили красивый горшочек меда или сувенир из бенинской бронзы?

— Он сказал, что не хочет.

— Что? Он возражал именно против продуктов пчеловодства или западноафриканских украшений? Может, мы подарим ему что-нибудь другое…

— Нет, он вообще ничего не хочет.

— Правда? Какой странный…

— Он так расстроился, что попросил больше об этом не упоминать. Он понимал, что мне придется объяснить вам появление новой машины, но он упал на колени и умолял, чтобы я никогда никому не говорила о неполадках в сцеплении, а ему особенно. Я заверила его, что тема закрыта и об этом никогда никто из нас не скажет. Он даже заставил меня пообещать, что эта история не всплывет и после его смерти. Он сказал, что не сможет обрести покой в мире ином, если будет думать, что история со сцеплением может быть обнародована после его смерти.

— Для торговца подержанными автомобилями у него довольно неожиданная реакция на случившееся, — сказал отец, — но кто мы такие, чтобы жаловаться? А знаете, я всегда мечтал иметь ярко-оранжевую машину, и теперь она у меня есть. Если взглянуть на все с этой стороны, то вот оно — воплощение мечты.

— Что? Ты никогда не говорил мне, что мечтаешь об оранжевой машине, — сказала мать Вероники и посмотрела на дочь. — Живешь с человеком тридцать два года, стираешь ему носки, нянчишься с его детьми и думаешь, что знаешь его от и до, а тут всплывает вдруг такое… Оранжевая машина… Да если бы я знала, что тебе так легко угодить, я бы гораздо меньше усилий тратила все эти годы.