Сейчас Люцифер как никогда похож на отца — такой же циничный и целеустремленный. Как и Сатане, ему плевать на боль других. Не моргнув, он сломает и растопчет, но добьется желаемого. Возможно, Визарий прав в своих подозрениях.

После первой тренировки я готова уснуть на ходу. В полумраке замок кажется вымершим. Свечи давно догорели, коридоры и лестницы пусты, и только приглушенный звук моих шагов нарушает всеобщую тишину. Я всерьез подумываю рухнуть на ближайшую скамью — у кабинета Ромуила — только бы не тратить время на дорогу к спальне. В конце концов, в уставе академии нет правила проводить ночь в комнате. К тому же вот-вот наступит утро — за окнами медленно разгорается рассвет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Люцифер ушел первым, заявив, что еще десять ударов с крыла я в состоянии выполнить без няньки. Я сделала дюжину, с запасом, чтобы ему было не к чему придраться, и теперь еле переставляю ноги после слишком активных взмахов.

С тоской взглянув на скамью и попрощавшись с мечтой о лишних пяти минутах сна, я поворачиваю к лестнице, когда из-за двери доносится озабоченный голос Ромуила:

— Джудит не может появляться в академии. Это привлечет внимание.

Имя мамы заставляет вмиг забыть об усталости — я вся обращаюсь в слух.

— В любом случае, пока у нас нет доказательств, — также обеспокоенно отвечает Визарий. — Его нельзя обвинить в соучастии.

От изумления я задерживаю дыхание. Директор здесь? В такой час?

— Но мы можем хотя бы поставить учеников в известность, — мягко настаивает Ромуил. — Второй побег из темниц за такой короткий срок…

— Они уже знают об одном, — отрезает Визарий. — Вполне достаточно, чтобы проявлять осторожность.

Охнув, я прикрываю рот ладонью. Не знаю, что пугает сильнее — сам факт нового побега или то, что его планируют скрыть. А если заключенные… нападут на академию? Смогут ли ангелы-охранники нас защитить?

— Все остается как прежде, — судя по шарканью, Визарий ходит из стороны в сторону. — Особенно задания на земле — их не отменять ни в коем случае. Сатана замышляет что-то серьезное, раз затеял отбор задолго до финальных экзаменов.

Так вот о ком они говорят! Визарий не отказался от своих подозрений. Я делаю шаг к двери, чтобы не пропустить ни звука.

— Об этом не переживайте, — в голосе Ромуила слышны угодливые нотки. — Я позволил ему взять самых слабых необращенных. Небеса ничего не потеряют, если лишатся их.

Мои щеки вспыхивают. Вот же напыщенный индюк! Еще просмотрим, кто из нас потеряет!

— Следите за Люцифером, — прерывает заискивания Визарий. — И если он попытается с ней связаться, сразу дайте знать.

— А Сатана?

— За ним наблюдает Данталион.

— Вы доверяете демону? — обиженно хмыкает Ромуил.

Визарий игнорирует недовольный тон:

— Он много лет не подводил. Не вижу причин что-то менять. А вы продолжайте убеждать необращенных выбирать сторону небес. Остальное — моя забота.

Шорох подошв приближается к двери, и я кидаюсь в темноту коридора.

— Показать что? — спикировав вниз, я хватаю копье и подлетаю к Люциферу. От злости потряхивает руки — я не рискну ударить, но невозможно преодолеть искушение выпалить ему в лицо: — Способна ли я убить?

Едва ноги касаются каменных плит, он вырывает древко из моих стиснутых кулаков:

— На это я даже не надеюсь.

Взмахнув крыльями, Люцифер ставит подножку. Я снова падаю на пол — стремительно и резко — и еле успеваю закрыться ладонями, чтобы не разбить лицо. Сжавшись, я жду боль от вонзающегося копья, но чувствую легкий укол в ягодицу.

— Вот твое единственное достоинство, необращенная.

Он считает, что я могу похвастать лишь… задницей? С яростным воплем я разворачиваюсь и бью его в щиколотку. Люцифер ожидаемо остается на ногах, а копье едва держит. Я выхватываю древко, перекатываюсь и делаю выпад:

— Защищайся!

В багровых глазах разгорается пламя азарта.

— Хочешь уколоть? — он даже не пытается закрыться и, не моргая, движется на меня.

Через несколько шагов наконечник упирается в солнечное сплетение — Люцифер на расстоянии вытянутой руки. Я вижу, как по его татуировке сползает капля пота. Как поднимается грудь от тяжелого дыхания. Как в уголках губ появляется морщинка.

— Сможешь проткнуть безоружного, Эвелин?

Он называл меня по имени всего один раз, и это воспоминание отрезвляет. Что я творю? Не просто желаю кому-то смерти, но и готова воплотить приговор в жизнь! Почему молчит мое светлое начало? Неужели я… действительно ближе к аду?

Кончики пальцев холодеют, а плечи ощутимо трясет. Нельзя! Я не должна растворяться в гневе!

— Ты…  — уняв дрожь, я отбрасываю копье в сторону. — Ты будишь во мне темноту…

— Значит, она в тебе есть, — резонно замечает Люцифер и с ухмылкой подытоживает: — Сегодня был не самый бесполезный урок.

— Нет! — стиснув кулаки, я делаю шаг вперед.

Пусть видит презрение в моем взгляде. И попробует возразить! Но Люцифер молчит, и лишь змея в вырезе его рубашки скалится над моим порывом.

— Я не хочу становиться демоном и сбивать хороших людей с праведного пути! И ангелом, чтобы прощать тех, кто этого недостоин! Я хочу быть...

— ... где-то посередине, — ироничная улыбка Люцифера не скрывает горечи в его тоне. — Какая же ты глупая, раз до сих пор не поняла: нельзя быть непричастной. Твоя проблема в том, что ты даже не хочешь выбирать.

— Неправда!

— Вот только все равно придется. Поэтому сделай одолжение — определись, а если давно решила, имей смелость сказать об этом.

Сверкнув глазами, он разворачивается, чтобы уйти. А я, опешив, моргаю ему в спину. Как Люциферу удается так мастерски манипулировать моим чувством вины? Я ненавижу себя за нерешительность в выборе стороны, и его слова усиливают стыд.

— Вообще-то есть кое-что, что я готова рассказать, — выкрикиваю я, не успев обдумать последствия.