чтобы добиться необходимого. Зависть усмехнулся рядом со мной, вероятно, почувствовав мою растущую жестокость. Ее внимание метнулось к нему, сверкая взглядом.

– Мой храм.

– ГДЕ?

Ноздри Виттории раздулись. Она была сильной, но меня подпитывала ярость.

– Изменчивые острова.

– Ты убила командира Жадности?

– Нет.

– Ты наняла кого-то убить ее?

Виттория снова оскалила зубы, но сумела сдержать ответ при себе.

Магия начала ослабевать, так что я сомневалась, солгала она об убийстве командира Жадности или нет, но у меня появилась надежда, что она непричастна.

– Спасибо, сестра. Было не слишком больно, да?

Она отшатнулась от решетки моей камеры с убийственным выражением лица, вытирая кровь из носа.

– Ты пожалеешь об этом.

Я постаралась повторить ее холодный взгляд, мой голос был полон злобы.

– А ты скоро пожалеешь, что заперла меня здесь, что удерживаешь от Гнева.

– А ведь я предупреждал. – Зависть практически подпрыгивал на пятках. – Ты зажгла спичку. Надеюсь, ты это имела в виду, когда говорила, что тебе нравится смотреть, как все горит.

Я проигнорировала их спор и уставилась на сестру.

– Ты отправила зачарованный череп Жадности?

– Любой с правильным заклинанием может зачаровать череп. Даже принц Ада.

Она не ответила, но это заставило меня снова задуматься: возможно, череп создал Жадность. До сих пор не было никаких улик, что он не отправлял его себе сам.

– Да, – протянул Зависть. – Даже самый обычный принц демонов способен на дешевые фокусы. Как и богиня.

– Кто-нибудь из твоих волков подвергался нападению демонов или пропадал без вести? – спросила я. – Помимо переворота, который ты только что провернула со мной и Гневом.

– Если демон причинит вред моему волку, этот демон прекратит дышать.

– Даже если этот демон был высокопоставленным членом двора, к которому ты присоединилась?

– В этом случае особенно. – Внимание Виттории переключилось на Зависть. – Если ты продолжишь ухмыляться надо мной, я вырву тебе сердце во второй раз, демон.

– Виттория, – строго сказала я. – Кто-то из твоих волков был убит или похищен за последнюю неделю или около того?

– А зачем тебе знать? – поинтересовалась она.

Я стиснула зубы. Это была знакомая тактика уклонения, которую Гнев использовал, когда не хотел отвечать на вопросы.

– Я выяснила, что кровь оборотня может подавить чувства демона. Ее было довольно много среди останков командира Жадности. Ты помнишь Весту, верно? Вы наверняка встречались, когда ты заключила союз с Домом Жадности.

– Я не присматривалась к лакеям Жадности.

– Кажется, ты обиделась, – заметил Зависть. – Она тоже отказала тебе в ухаживаниях?

Я хотела надавить, но моя сестра точно не стала бы говорить перед демоном.

– Почему я здесь, Виттория?

Она оторвала свое внимание от Зависти и осмотрела меня.

– Я хочу, чтобы ты приняла всю свою силу. Пришло время избавиться от своей смертности, наказать наших врагов и вернуть себе наш Дом.

– Как же я должна избавиться…

Я оборвала себя на полуслове. Воспоминание грохотало внутри, пытаясь выскользнуть на свободу.

Наш Дом… Я обратила внимание на Зависть, который, казалось, был очень заинтересован моей внутренней борьбой. В его Доме Греха я назвала семь Адов, а он подсказал восьмой. Я сосредоточилась на зачарованном вине и отпустила его, не желая упускать возможность собрать информацию, за которой я тогда охотилась. Я ненадолго закрыла глаза, позволив воспоминанию материализоваться.

– Дом Мести. – Я обратила внимание на своего близнеца, когда его имя всплыло в памяти. Восьмой дом. – Больше ничего не могу вспомнить об этом.

– Об этом в другой раз, – уклончиво сказала Виттория.

Зависть усмехнулся.

– Пожалуйста, не стесняйтесь делиться секретами вашего Дома. Меня они определенно интересуют. Как и моих братьев.

– Ты там бывал? – спросила я Зависть, нахмурив брови. – Или Гнев?

– Нет. И ни один из моих шпионов или каких-либо других шпионов принца Ада также не смог войти в этот круг.

– Разве он не здесь? – спросила я, снова глядя на сестру. Воспоминания о горах пронеслись в голове. Заснеженные и предательские. Изолированные. – Вот что ты имела в виду, когда говорила, что хочешь вернуть то, что принадлежит нам по праву рождения, – сказала я. Виттория кивнула, но не стала вдаваться в подробности. И на этом спасибо. Я не могла вспомнить ничего конкретного о нашем Доме, и между судьбоносными событиями требовался перерыв. Я также была уверена, что именно поэтому она была против моего присоединения к Дому Гнева. Она хотела, чтобы я правила нашим Домом Греха. И мне, вероятно, придется отказаться от этого ради нашего соперничающего двора. – Ты упомянула что-то об избавлении от моей смертности. Как мне это сделать?

– Тебе достаточно позволить мне удалить смертное сердце, которое тебе дали.

Время как будто резко остановилось.

– Что?

Виттория приблизилась к камере.

– Обещаю, я все сделаю быстро и почти безболезненно. – Она кивнула мне на грудь, на следы когтей, которые все еще горели. – Они заживут мгновенно. Никакой инфекции. Никаких шрамов.

Я прижала руку к груди, отступая назад. Она говорила серьезно. Моя сестра хотела забрать мое сердце.

– Я не… в смысле, кто-то дал мне смертное сердце?

– В смысле, что тебе перекрыли доступ к истине. Тебе дали что-то смертное в надежде, что человечность просочится в ткань твоей души. Они хотели тебя приручить. Как думаешь, кто мог такое сделать? – Виттория снова прислонилась к решетке, магия шипела на ее коже. Она будто не чувствовала боли. Или просто не обращала внимания. – Сама знаешь. Подозреваешь. И все же ты не хочешь принять, что они сделали с нами. Что она сделала. Они забрали нашу силу, потому что настолько боялись нас. Боялись возмездия, которое мы пожнем.

– Нет. – Я покачала головой, отрицание вызывало неудобство. Потому что знала: я обманываю себя. Я знала, что моя сестра говорит правду. И все же я не могла – не хотела – признаться в этом. Вслух или даже про себя. – Бабушка не стала бы. Она не могла так поступить. Зачем ей это?

– Это заклинание-замок. Чтобы связать. С помощью самой темной магии. Человеческой жертвы.

– Бабушка ненавидит темную магию. Почти так же сильно, как и Греховных. – Я взглянула на Зависть, который вел себя подозрительно тихо. Грусть. Вот что мелькнуло в его глазах, прежде чем он отвернулся. Он верил, что это правда. Желчь обожгла мне горло. Меня чуть не вырвало. – Она никогда бы не убила человека. Нам даже не разрешалось использовать кости или темные заклинания.

«Потому что мы, вероятно, узнали бы правду гораздо быстрее», – прошептал тихий голос где-то в глубине моего разума. Виттория не сказала больше ни слова, вместо этого дав мне возможность смириться с тем, сколько всего наша бабушка скрывала от нас.

Мое украденное смертное сердце разбилось. Зная, что его забрали у человека… Я со всей яростью возжелала, чтобы моя сестра