когда Зависть кивнул в знак согласия, явно упуская из виду сарказм. – Я не могу расплавить решетки. Сомневаюсь, что сумею прожечь нам выход. Если скажу своей сестре, что соглашусь отдать ей свое смертное сердце, то она доберется до него прежде, чем мы схватим ее. Думаю, моего согласия будет достаточно, чтобы она начала действовать. Что ты предлагаешь?

Зависть прохаживался по маленькой камере, поглаживая волосы. Он шевелил челюстью, как будто ему в голову пришла мысль, и он молча спорил сам с собой. Наконец он остановился и повернулся ко мне. Выражение его лица было холодным. В его глазах две ямы бездонной ненависти.

– Твоя сестра хочет меня.

Я моргнула, когда до меня дошел смысл его слов.

– На что ты намекаешь? Предложишь переспать с ней?

– Мы на грани войны, Эмилия. Я трахну ее до потери сознания, если придется. Я воспользуюсь своим грехом и сделаю так, чтобы она позавидовала всем любовницам, которых я возьму после нее. Это поможет выиграть время, чтобы выскользнуть из камеры.

– А как же ты? – спросила я, ненавидя даже мысль о том, чтобы согласиться с тем, что так явно подтолкнуло его к греху моего мужа. – Если я ускользну, ты все равно будешь в ловушке. С ней. Неизвестно, действительно ли она убила командира Жадности. И боюсь представить, что она сделает с тобой, если ты предашь ее.

– Твоя забота о моем благополучии поистине трогательна, – процитировал он меня в ответ, чем заслужил оскорбительный жест рукой. – Я встану рядом с дверью камеры. Затем толкну ее к матрацу, грубо, как ей нравится, и захлопну дверь, прежде чем она сообразит, что мы делаем. Если повезет, мое прикосновение к ней ограничится подталкиванием к кровати.

– Плохая идея. Там… – Низкий, хриплый кашель напугал нас обоих. Я бросила на принца обвиняющий взгляд, и он пожал плечами. – Почему ты не упомянул, что здесь еще кто-то есть?

– Регенерация сердца – непростая задача. Я проснулся незадолго до тебя. – Зависть подошел к решетке, вглядываясь в полумрак. – Кто здесь?

Кашель повторился. Звучало не очень хорошо.

– Привет? – спросила я, подойдя к Зависти. – Гнев?

– Эмилия?

Мое сердце болезненно сжалось. Это был не мой муж. Я не понимала, почувствовала ли я облегчение или только больше начала за него волноваться. Но тем не менее голос я узнала.

– Антонио? – Он снова закашлялся, звук стал ближе. Он словно был в камере рядом с нашей. – Тебя тоже поймали?

Его тихий смех перешел в мучительный кашель.

– Она пообещала, что я снова увижу свою маму. Если сделаю, что скажет. Она хотела, чтобы я взял на себя убийство тех девушек. Если я сыграю свою роль, она поклялась, что вернет мою мать. Так же, как она поступила с волком. Ангел Смерти. Я так и думал. Кто еще, кроме ангела, способен воскресить мертвых? Решил, может быть, она воскресит и ведьм. Я не знал… Я не знал, что она хотела отомстить их семьям.

Я закрыла глаза. Звучало разумно. Он сильно изменился после смерти матери. Резко влился в святое братство, отдалился. Горе было не просто тенью, которая преследовала людей; оно было худшим спутником. Горе могло заставить человека зачахнуть от печали и слез либо превратить его в монстра. Жаждать мести, как крови. Справедливости. Возмездия. Словно пролитая кровь вернет мертвого. Уж я-то знаю. Та же самая искра зажгла мой нынешний путь.

Со стороны Виттории было жестоко внушать ему такую несбыточную надежду. Бесчеловечно. Я надеялась, что в ней еще осталась какая-то благородная сторона. Что-то исправимое. Связь между нами, которую невозможно разорвать. Если нет, то, возможно, Жадность прав. Может, ее и не стоит спасать.

– Она всех нас обманула, Антонио. Даже меня.

Зависть сверкнул взглядом, мол, его никто не обманул, и я жестом попросила его держать свой беспокойный рот на замке. Он поднял руки, притворно сдаваясь, и вернулся таиться и замышлять в свой угол. Богиня, дай мне силы справиться с высокомерными и наглыми принцами демонов.

– Хочешь вернуться домой прямо сейчас? – спросила я, когда мой старый друг замолчал. – Еще не поздно, ты же знаешь.

– Дом. – Он повторил это слово, словно проверяя его и обнаружив, что вкус слишком горький. – Все это очередной обман, так ведь? – Прежде чем я успела придумать ответ, чтобы утешить его, он сказал: – Доменико всегда с ней. Даже когда она спускается сюда, он стоит и охраняет в конце коридора. И он не один. Трудно разобрать, но обычно там несколько других. Они привели новую. Она не подходит к камере, но я вижу, как она смотрит. Она кажется более дикой, чем другие. Как дикая собака, которая ненавидит клетки. Доменико явно не по себе, когда она рядом. Что в последнее время происходит каждый раз.

– Откуда ты знаешь, что она новенькая?

– Я слышал, как они шептались в ту ночь, когда она приехала. Дескать, она не может путешествовать между мирами. Доменико и другому волку пришлось ее вытащить.

Я взглянула на Зависть. Он выглядел напряженным. Даже если наш план запереть Витторию в камере сработает, нам придется бороться с волками. Что не так уж и страшно, если бы не моя гнойная травма и отсутствие оружия. Я также сомневалась в силах Зависти, но мне было интересно, не повлияло ли на его способности нахождение в месте, запертом магией богини. Судя по его мрачной реакции, ничего хорошего ждать не приходилось. И если есть новая волчица, которая заставит других нервничать из-за своей неспособности путешествовать в Царство Теней, я не хочу встречаться с ней лицом к лицу. Я снова постаралась разглядеть мир за решеткой.

– Как думаешь, новая волчица все еще здесь? – спросила я.

Ужасный звук – хруст костей, сопровождаемый хлюпаньем, – нарушил тишину. В поле зрения появилась Виттория, держа в руках вырванное сердце. Страх превратил мою кровь в лед.

Не могла же она…

– Вот. Теперь нам больше не нужно слушать его болтовню, он может снова повидаться с матушкой. Об этом он мечтал. – Я упала на колени, и меня вырвало. Моя сестра медленно присела, встретив мой взгляд, сердце Антонио все еще билось в ее руке. – Ты хотела сперва трахнуть его? Могу его вернуть. Я и забыла, что ты на него запала. Будет как новенький, если я не буду мешкать. Уверена, это не повлияет на его способности, хотя он и смертен, так что, скорее всего, даже в лучшем состоянии он не так уж и впечатляет. Хотя, учитывая, как сильно он любил поболтать, возможно, его рот мог принести достаточно удовольствия.

– Да что с тобой такое? – закричала я.

– Я делаю именно то, для чего была создана, Эмилия. Когда ты сделаешь то