— Вариантов два, — рассудил я, — либо идет «настройка» Дома и его хозяин перебирает наиболее приемлемые формы обстановки и архитектуры, либо тестирование продолжается. Знаешь, как психиатры иногда делают? Подсовывают тебе множество фотографий одной и той же женщины, но с разной прической, цветом волос, макияжем… И спрашивают, что больше нравится. Ладно, пошли. Надеюсь, Дом никуда не пропадет. Не хочется снова ночевать в бункере у Навигатора.

— Как легко вы, люди, покупаетесь, — огорченно заметил голос Навигатора, продолжавшего пристально за нами следить. — Дай вам немножко удобств и добротной пищи, и вы сразу готовы бросить старого друга… Не обижайтесь, шучу. Оставайтесь постоянно на связи. И, если это будет возможным, обязательно обследуйте сектора Комплекса на северо-западе. Постройки по-прежнему восстанавливаются и меня это беспокоит. Если процесс будет двигаться с прежней быстротой, примерно через семь суток Комплекс будет в полном порядке. Не забудьте, около тринадцати часов земного стандарта может произойти новый выброс энергии в прежнем эпицентре.

Мы спустились вниз. Пострадавшая во время вчерашнего штурма Дома картина с изображением дворца венецианских дожей исчезла и была заменена весьма мрачным полотном: на плоту, вниз по реке, уплывали два трупа. Как следовало из бронзовой табличке на раме, сия живопись принадлежала кисти какого-то Эвариста Люминэ.

— Это намек, что ли? — фыркнул Дастин и открыл дверь наружу. — Пара покойничков, а?

Постояли на крыльце, осмотрелись. Садик с цветочками на месте — я даже углядел знакомые орхидеи, которыми Хозяин (а вдруг Хозяйка?! Вот было бы забавно!) украсил нашу кухню. На отдельной клумбе красовались неизменные черные маки. Нимфа Калипсо из фонтана исчезла, заместившись Посейдоном, сжимающим в руках трезубец. Эстеты, блин…

Я был прав — появился сарай. Чистенький, ухоженный. Такие сараи обычно возводят хозяйственные прибалтийские хуторяне. Рядом с ним газонокосилка и стожок сена. Но не это привлекло наше внимание.

От дороги желтого кирпича, ныне проходившей мимо дома и далее по склону к черной спине Комплекса, послышался звук. Очень знакомый. Велосипедный звонок.

— Ты только посмотри, — Дастин ткнул меня локтем в бок. — А ну, стой!

Последний возглас относился к быстро проезжавшему по дороге мальчишке-велосипедисту в синей рубашке, джинсах и бейсболке козырьком назад. Только мы попытались сорваться с места, чтобы остановить нежданного визитера, взять его за грудки и как следует расспросить — откуда он тут появился? — как мальчишка взмахнул рукой и запустил в нашу сторону какой-то сверток. Дастин жестом профессионального футбольного вратаря поймал пакет. Велосипедист быстро укатил дальше по дороге, не обратив на нас никакого внимания.

Газеты. Пачка утренних газет. Датированы нынешним числом — 12 апреля. Только год… 1961.

— Та-ак… — Дастин заинтересованно осматривал первые страницы. — Ясно. Лондонская «Таймс», «Вашингтон пост», «Глобал ньюс»… А это что такое? Кажется, по-русски написано?

Я изъял у Дастина свежую, пахнущую типографской краской газету.

«Правда». Как указано в подзаголовке — орган Центрального комитета КПСС. Дополнительно газетную шапку украшают два ордена Ленина, орден Октябрьской революции и непременный призыв к пролетариям всех стран. Типа, объединяться надо. Вот такой орган…

— Здорово, — сказал я, глядя на аршинный заголовок. На английских и американских газетах в общем-то заголовки были похожие, с незначительными вариациями. Конечно, первый выход в космос. Полет Гагарина. Эх, знал бы Юрий Алексеевич, чем все это кончится, ни за что бы никуда не полетел.

— Это что за листочки?

Рекламные проспекты. Их мы отправили в стоящую на крыльце мусорную корзину не глядя. По привычке.

— Потом посмотрим прессу, — Дастин оторвался от газеты и медленно положил стопку на скамеечку. — Пресвятая дева! Ты это слышал?

Я слышал. Идиллическое утро было нарушено каким-то жутким тоскливым воем. Вопили в нашем сарае и создавалось четкое впечатление, что за его стенами неизвестные злодеи причиняют тяжкие телесные повреждения какому-то крупному животному. Придется идти смотреть.

Индикатор импульсной винтовки горел двумя красными цифрами «24», заряд батарей полный… Мы готовы встретить любую опасность во всеоружии. Миновали дорожку, ведущую между цветочных клумб к сараю, Дастин посмотрел на меня и приложил палец ко рту. Тихо, мол.

За стеной кто-то ворочался. Большой. Топотал ножищами. Снова раздался оглушающий рев.

— Глянем? — одними губами спросил я. Напарник кивнул. Отбросил рукой задвижку на высоченной двери и толкнул створку, поддавшуюся с неожиданной легкостью.

Осторожно заглянули внутрь.

Дастин опустил винтовку, попытался сплюнуть, но вся слюна куда-то пропала.

Внутри сарая находились отлично обустроенные ясли, кормушка, автоматическая поилка. Пахло навозом, но слабенько. В яслях переминался с ноги на ногу слонопотам. Вымытый, расчесанный слонопотам с подпиленными бивнями. На коротком хвостике — легкомысленный розовый бантик. Ошейник с большим колокольчиком. Над входом в ясли висела табличка с именем скотины.

— «Эсмеральда», — бездумно прочитал я надпись. Слонопотамша, услышав кличку, обрадовалась, подняла хобот и издала доброжелательный звук, похожий на хрюканье.

— Кажется, я понял, в чем дело, — вновь обрел дар речи Дастин. — Это наш домашний любимец. В особо крупных размерах. По-моему, ее нужно либо выгулять, либо покормить.

Ни хрена себе любимчик. Габаритами с паровоз. И бантик этот дурацкий…

Шерстистая Эсмеральда нетерпеливо потопталась и воззрилась на нас красными глазками вопросительно-умоляюще. И только когда я заметил выставленные у стены хлева громадные алюминиевые бидоны и разбухшее вымя зверюги, все стало ясно. Чувство юмора у Хозяина было то еще. Вот вам, пожалуйста, вилла и в качестве довеска — дойный слонопотам.

— Ты когда-нибудь коров доил? — безнадежно осведомился я у Дастина. — Я тоже нет. Слушай, нужно что-то делать, животное страдает. Так и будет вопить целый день…

Спустя сорок минут мы вышли из сарая, сели на травку и Дастин с завистью посмотрел на мои сигареты. Попросить не решился. Он у нас активный сторонник здорового образа жизни. Наши чистые костюмы были доверху измазаны жирным молоком.

— Фермеры, — буркнул наконец напарник. — Кстати, ей надо бы сена подбросить. Кормушка почти пустая.

В хлеву грузно ворочалась Эсмеральда, оказавшаяся неожиданно добродушной покладистой тварью. Придется выпускать слонопотамшу на выпас.

— А знаешь, — озвучил я промелькнувшую мысль, — если у Эсмеральды есть молоко, значит, где-то бродит детеныш. Пора открывать молокозавод.

Вокруг Комплекса пейзаж изменился разительно. Слева от стоящего на холме Дома воздвиглась сосновая «корабельная роща», черная поверхность Комплекса теперь стала пятнистой — на обожженном металле росли травы и тянулись вверх редкие деревца. Наш вертолет оплели длинные, буро-зеленые ветки лиан. Наверное, экспериментаторы сочли, что теперь нам никуда летать не обязательно.