По всему видно, наш человек. И нафарширован достойно для своего времени — «пушки», броня, и… детектор. Новейшей для текущего года модификации, блин. Трещит-пищит, заливается от моей коллекции известных и неведомых артефактов, наполнившей рюкзак. Эх, браток, откуда ты взялся на мою голову! В этом периоде времени, уже далеко не начальном, но до чёрных событий двадцать шестого года и образования Предзонья ещё ух как не близко…

— Привет, земеля. Мы к селу гребём. Ты, я гляжу, оттудова. — Он изучающе присматривается ко мне. — Через пустырь шёл? Весь комбез в репяхах… Подкинь инфу, как там чего. Через руины можно просочиться? Или лучше туда не рыпаться?

Ага, сейчас я ему карту нарисую. Ишь какой хитрый. Отвлекает, зубы заговаривает. Он ещё не знает, как толковать свои необычные ощущения, но его латентная чуйка наверняка готова заорать от тревоги.

— Э-э, да то ж я не тут в бурьян влез, в посёлке и не был, — вру, не краснея, — а где шёл пролеском, везде пипец, куда ни сунься, на каждом шагу засада.

Сталкер подходит ближе.

— Не умеешь ты врать, браток, — криво ухмыляется он мне, как будто мысли прочитал, — я не первый день по Зоне бегаю, меня все знают и брехунца не заправляют. Бо не фиг, различу я враньё. А вот тебя, сколько ни ходил тут, ни разу не видел, а должен был, тёртый ты уж больно. И откель у тебя столько артефактов? Случайно нашёл, горкой сложенные? А ты не шатун, часом?

Испытывает или провоцирует? Плевать. Некогда мне тут с ним этикет разводить.

— Нет у меня ответов для тебя, — говорю я холодно, одновременно шагаю вперёд, подхожу к нему почти вплотную, — иди с миром, человече, притворись, что не видел меня никогда. Мой тебе совет добрый.

— Хамишь, значит.

— Топай-топай.

— А в рыло?

— Легко. На!

Отвешиваю ему прикладом в челюсть и вскидываю винтовку. Дульный компенсатор при этом упираю ему прямо в лоб.

— Скажи своей зелени, чтобы пушки на землю побросали, а то мозги те враз высажу. — Между нашими глазами, кажется, электрическими искрами разряды гнева пробивают.

— С-смелый ты, с-сучонок, када с-со с-стволом, — вытирая кровь с подбородка, буквально шипит он.

— Был бы ты один, без этих пацанов, я б из тебя голыми руками говно повыбивал, — огрызаюсь.

— Докажи, трепло! Пацаны тя не тронут, даже вдруг замочишь меня. Слыхали, чего я сказал?! — кричит он своим туристам.

Первоходки испуганно кивают головёнками и поспешно закидывают оружие за спины.

Что ж, рукопашка в моём случае — идеальный выход из деликатной ситуации. Убивать потенциально чуйствительного совершенно не входило в мои планы, тем более такого сильного! К тому же урок из нашей встречи он наверняка извлечёт. Скидываю рюкзак, кладу наземь, винтовку сверху пристраиваю, отстёгиваю пояс с «вторичкой». Противник тем временем поднимается на ноги, делает то же самое и… насмешливо говорит мне:

— Масочку-то скидывай. Иль боишься, что физию шибко подпорчу?

В открытых противостояниях я этого предпочитаю не делать, но… формулировка исключает варианты. Если я не открою лицо, то по-любому буду выглядеть трусом. В таком случае какой смысл в этом поединке? Пристрелить их всех, и дальше, дальше.

Ни слова не говоря, открываю лицо.

Он пристально смотрит. Узнавания в глазах не заметно, и то хорошо. Не встречались раньше, точно.

Становимся друг напротив друга, кулаки сжимая, и понеслась!

Вымотаю здоровяка вначале и набуцкаю по репе, пока ноги его не подкосятся, дяде это лишь на пользу пойдёт. Немного поиграю с ним, только аккуратно, не показывая, что работаю в малую долю реальной силы… Пропущу для приличия пару ударов. Один — есть, в корпус! Второй — в скулу! Ох, тяжела твоя рука, мужик. Ну, теперь держись!

Жмущиеся в сторонке пацаны ахают, охают, свистят, подбадривают своего «папу». Кретины, нельзя ж так шуметь в Зоне… Вот мой нечаянный противник существенно сдаёт после моей очередной связки, апперкота и крюка левой. Краем уха слышу предложения молодёжи грохнуть меня очередями из автоматического оружия. Блин, за этими вояками ещё следить надо! Так что, махаясь со сталкером, и с молодняка глаз не спускаю.

На том и погорел… Не уследил, блин! Увернувшись от очередной атаки не слабо помятого противника, ставлю ему подножку. Какого чёрта, спрашивается? Я ему даже пинка не дал, почему же он не упал, а наоборот, подскочил?! Не то слово! Бедолага уже ласточкой влетает меж двух акаций…

И только сообразив, что громкий хлопок издало ничто иное, как «трамплин», я понимаю, насколько позорно лоханулся.

Здорового мужика аномалия отшвыривает буквально на ту самую экзотическую корягу, на которой я хотел «пламя» оставить. Да так неудачно швыряет, что толстая ветвь пробивает туловище насквозь, и нанизанный сталкер удивлённо, непонимающе смотрит на деревяшку, торчащую у него из груди. Аккуратно между бронепластинками комбинезона проткнуло навылет… Всё, не жилец дядя.

Пока его зелёные, необстрелянные попутчики застыли в шоке, хватаю пояс со своей «вторичкой» и шустро сваливаю, петляя между акациями. Когда в спину мне летят пули, я уже достаточно далеко, чтобы в меня не попали пули. Кто участвовал в лесных перестрелках, тот поймёт. В лесу сотня метров — как на открытом пространстве пара кэмэ.

Не очень правильно по зонным понятиям, что хорошая винтовка новичкам досталась задаром, но ничего, это издержки многотрудной миссии. Рюкзак с хабаром всё равно опустошить нужно было, а так — оптом скинул. Только одного боюсь, что неопытные сосунки не донесут его до барыги. Как пить дать поубивают друг друга… Жадность, перемешанная с молодостью и глупостью, образует гремучую смесь.

Убивать без крайней необходимости не хочу. Не ради этого воюем. Совсем наоборот.

— Мои подозрения подтвердились! Оправдались целиком и полностью. Я пробежался по Зоне в разное время, побывал в разных годах её существования и выяснил, что возникновения новоявленной гадости — совпадают с присутствием Другого. Я не понял ещё, как ему это удаётся, однако создалось впечатление, что этот подручный Зоны прямо-таки вездесущ… Или она его каким-то образом копирует, дублирует? Но почему одного и того же, не проще ли наплодить целую армию всяких-разных… Хотя при всём моём опыте что я могу знать о её логике? Кое о чём я догадываюсь, кое-что знаю, иногда даже испытываю уверенность, что не ошибаюсь в этом знании, анализируя её действия. Но по большому счёту, я… э-э… муравей, по своим делам ползающий на лужайке, в необозримых и непредсказуемых зарослях враждебных джунглей. Остаётся надеяться только на одно, что лужайка не замечает суетливых потуг муравья. Или же, если замечает, покамест не придаёт им большого значения.

Штрих выключил рекордер. Он так поступал, когда предстояла длинная пауза. Когда у него иссякали слова или вдруг ускользала мысль. Заряд аккумулятора записывающего устройства приходилось старательно экономить. Иногда хроносталкеру удавалось добыть новую «батарейку», но происходило это нерегулярно, поэтому ему очень не хотелось в один далеко не прекрасный день вдруг остаться наедине с омертвевшим рекордером. Делиться соображениями с «Самсоном» превратилось в устойчивую привычку, стало насущной необходимостью…