Наверное, этот ритуал каким-то образом помогал Штриху справляться с одиночеством.

Он достал из рюкзака шоколадный батончик, упаковкой которых разжился по случаю, и перекусил, долго и тщательно смакуя каждый откушенный кубик. Он всегда любил сладкое, но в Зоне нечасто удавалось потешиться. И когда получалось, это становилось праздником. Должны же у человека оставаться свои маленькие радости! Это ведь тоже помогает не забывать, что ты — человек… Даже когда от вселенской усталости очень хочется об этом забыть. Взять, да и остановиться. Просто существовать, выбросив из головы безнадёжный замысел очередного спасения мира…

— Мы похожи, мне кажется. — Штрих снова включил режим аудиозаписи. — Оба знаем, что такое хорошо и что такое плохо, но нам на это наплевать. Просто каждый из нас выбрал себе цель и стойко движется к ней. Она к своей, и я к своей. Кто-то неизбежно вырвется вперёд, и тогда отставшему или отставшей придётся умереть… Да, кстати, по ходу мысль в тему. О людишках, которые чуть ли не с детства по-привыкали к виртуальному смертоубийству. В компьютерных видеоиграх убивать легко. Бац — и готово! Нарисованная кровь брызнет куда угодно, только не игроку в глаза. При этом у самого игрока имеются запасные жизни. Поэтому ему ни убить кого-то, ни самому умереть — не страшно. Только вот даже самые крутые игроманы при столкновении с реальной кровью почти неизбежно пасуют. Это ведь совсем другой расклад, когда хлещет не нарисованная кровь, а настоящая, и прямо в глаза. И когда собственная жизнь единственная, запасной не дождёшься. Убьют — так уже с концами… Помню, ещё когда был пацаном, в одной из сетевых тусовок геймеров встречал на форуме тему обсуждения. Какой самый приятный способ убийства врага? Особенно мне запомнился один из ответов, данных кем-то из непобедимых героев в кавычках, виртуозов клавиатуры и «мышки», совершивших бесчисленное количество победоносных ходок по виртуальным мирам смерти… До сих пор помню тот ответ. Подкрасться к спящему и разрядить ему в лицо дробовик. О как! Именно такие людишки хуже самого страшного монстра Зоны. Мало того что жестокие и подлые, да ещё и трусливые. Вот такие моральные уроды — лучшее сырьё для получения выродков! Их не так уж мало оказалось в Зоне, и те, что не погибли быстро, наверняка ничему хорошему её не научили!

Наговаривающий свой аудиодневник Штрих замолчал, но рекордер не выключил. Перевёл дух и продолжил, стремясь поскорей выговориться:

— Привычная виртуальная безнаказанность крутых парней в кавычках, восседающих в полной безопасности по ту сторону экрана, служит им очень плохую службу, стоит им оказаться в подобных реальных ситуациях. Почему я вдруг об этом вспомнил… Сегодня довелось быть свидетелем одной из неисчислимых драм Зоны. Другой, которому я плотно сел на хвост и почти дышал в затылок, столкнулся с группой новичков, ведомых опытным сталкером. Другой убил этого проводника и отправился дальше по своим зловещим делам. После того, как он скрылся, я не выдержал и спонтанно решил из пассивного, по сути, наблюдателя превратиться в активного участника событий. Впервые напрямую вмешался в происходящее. До тошноты обрыдло просто следить за перемещениями и злодеяниями этого кровожадного убийцы. Оставшись без ведущего, растерянные новички были практически обречены, и я отчаянно захотел спасти того проводника, нечаянную жертву Другого. Нужное средство, припасённое для себя, у меня имелось, и я бросился на помощь. Я не смог бы помешать личному помощнику Зоны убить того сталкера, но помочь тому сталкеру не сдохнуть — вполне мог. Или не мог… Но я выбрал первое. И чуть было не погиб сам. Тот выродок, я уверен, в своё время обожал рубиться и притащил в реальную Зону привычки и понятия, обретённые в процессе изничтожения виртуальных врагов. Когда он понял, какой именно артефакт я выхватил, чтобы не позволить смерти утащить в своё царство очередную жертву… его реакция была молниеносна, как у опытного геймера. Только вот направлена вовсе не на то, чтобы пособить мне выдёргивать старшего группы из лодки Харона. Если бы этот жадный тип успел приобрести хотя бы мало-мальский реальный опыт выживания в настоящей, неигровой Зоне, он бы сто раз подумал, а стоит ли рисковать единственной и неповторимой жизнью. Которую не засэйвишь и не скопируешь. Но он этого не успел усвоить прежде, чем поднял свой автомат на обладателя редчайшего хабара. И уже не успеет. Какие удивлённые у него были глаза, когда его собственная настоящая кровь хлынула из продырявленного живота! Может, хотя бы в последнее мгновение перед смертью он успел понять, что настоящая жизнь — всё-таки не игра. Живому по-настоящему больно… когда в него разрядили дробовик.

Она ходила по саду от одного Древосила к другому. Почти все подопечные всё так же сидели, стояли или лежали в непосредственной близости от своих деревьев жизни. Они спали и видели сны, которые им казались единственно возможной явью.

Одновременно в прогулочные путешествия по саду отправлялось не больше десятой части общего количества «законсервированных» сталкеров. Хотя движение организмов в пространстве, конечно, никоим образом не означало пробуждение разумов.

Она перемещалась от одного усыпанного лепестками круга к другому, всматривалась в знакомые лица, ласково здоровалась со сталкерами, пребывающими под сенью. Ей они отвечали, с разной степенью задержки, но реагировали все. По-другому быть не могло. Те, которые остались, в любом случае с нею по-настоящему сроднились, даже ещё до того, как уснули. Она снится им, и во сне они с ней здороваются. Точнее, ощущают своё единение с единственной территорией во Вселенной, где им хочется быть.

Они отдали ей души — сталкеры, которым суждено было оказаться запертыми в закрывшейся Зоне. Они сами погрузились в аномальную Черноту и теперь остались в ней, не захотели уходить.

Стремясь сюда, они вряд ли предполагали, что Зона живая, более того, разумная, и что рано или поздно она во всей полноте ощутит ценность жизни ДРУГОГО человека — и больше не захочет убивать. Ловчие желаний добились своей цели… Теперь разумная аномальность способна брать в расчёт не только свои жизненные приоритеты и считаться не только с собственными целями.

Это раньше у неё были девизы: «Каждое существо, съеденное мной, даёт мне жизнь!» и «Это вкусное — пока оно живое!». Все существа, которые попали в Зону, отдавали ей свою жизненную энергию. И пока оставались живыми, и когда погибали, выплёскиваясь до донышка. С точки зрения человечества она была самой настоящей энергетической вампиршей, высасывавшей жизнь из других живых. Массовая убийца, пожравшая миллионы жизней и разумов, за счёт которых росла и набиралась сил.

А потом с нею что-то случилось. Она вдруг прозрела и осознала, что в этой Вселенной не только ей одной даровано право оставаться живой. И не только она способна чувствовать и желать, не только ей бывает больно и страшно, не только она должна выжить во что бы то ни стало… В апофеозе прозрения обескураженно сообразила: на самом деле страшнее всего ей станет, если всех убьёт и одна останется.

Потому что, оказывается, это не просто бессмысленное словосочетание — смерть от одиночества.

Значит, необходимо найти способ выжить, пойдя против собственной природы. Выжить, не поглощая другие сущности. И пока этот способ не найден — так и придётся зависать в спящем режиме, расходуя лишь необходимый минимум энергии… из тех вампирских запасов, что накоплены раньше. Что было, то было, не откреститься. Покаяние ещё предстоит…