Джип помчался в обратную сторону. Более длинный микроавтобус съехал передними колесами с откоса; теперь он буксовал и никак не мог выбраться на асфальт. Иноземцев матерился и кричал в рацию:

– …какого хрена? Что происходит?

Джип успел проехать не больше километра, как вновь запищали тормоза. На этот раз худощавый не стал тратить время на разворот – тормознул так, что джип просто занесло и поставило на дороге в нужном направлении.

– К поселку уходит, – бормотал коренастый. – И мечется, мечется… Туда по прямой десять, а нам по дороге все двадцать километров будет, хрен успеем.

– Успеем, – пообещал худощавый, втапливая педаль газа.

Шипованные колеса буквально вгрызлись в асфальт, из-под них повалил дым. Коренастого вжало в спинку сиденья. Замелькал, понесся навстречу дорожный пейзаж.

Джип пролетел мимо буксующего микроавтобуса, даже не останавливаясь, обдав его волной воздуха.

– И без нас выберутся, – бросил худощавый, косясь на спидометр, стрелка которого уже переваливала за сотню.

– Там поворот крутой, не забудь.

– Проскочим.

Белоснежный голубь метался в небе. Коршун черным крестом парил над ним. В одно мгновение крылья сложились, и хищник камнем полетел вниз. Почтовый голубь нырнул, расправил крылья и чудом разминулся с ним. Пара белых перышек закачалась в вышине, а затем, вращаясь, они полетели к земле…

На плоской крыше пятиэтажки, в цоколе которой располагался самый большой в Никитиной Гриве гастроном, булькала расплавленной смолой битумоварка. Почерневшее от дыма кустарное сооружение, сваренное из стальных листов, чем-то напоминало древний паровоз. Из высокой трубы тянулся дым, в топке, расположенной снизу, красным отливали уголья.

Половина крыши уже была отремонтирована – покрыта новым рубероидом, швы тщательно замазаны черной смолой. Другая же еще ждала своего часа.

Перед битумоваркой в позе лотоса сидел неопределенного вида мужчина с всклокоченной бородой и длинными сальными волосами; голову его венчал островерхий колпак, на плечах не по погоде был наброшен потертый черный плащ. Под самым невысоким парапетом виднелись старый пружинный матрас, застланный тряпьем, кусок полиэтилена на случай, если пойдет дождь, и древняя фанерная тумбочка, выкрашенная голубой масляной краской.

Мужчина подбросил в топку пару поленьев, пошевелил кочергой, из-за чего из трубы битумоварки вырвался сноп искр, и нетерпеливо покосился на невысокую надстройку, прикрывавшую люк, ведущий с крыши в подъезд. Однако тот, кого поджидал неопрятный бородач, появился не из надстройки. Бывший десантник в дырявой, словно пулями простреленной, тельняшке и помятом берете перемахнул на крышу с наружной пожарной лестницы.

– Что, Батюшка? – нетрезво осклабился парень. – Десантура всегда появляется там, где никто ее не ждет. Мы, «сошедшие с небес» прямо на голову, – и он поставил перед бомжем пакет, в котором приятно звякнули бутылки. – Во, Батюшка, отоварился я.

– Какой я тебе батюшка? Батюшка – это поп, он в церкви служит. А я бывший интеллигентный человек.

– Да ладно. Тебя Батюшкой все наши «пингвины» под гастрономом называют. Это ты ловко придумал: плащ черный надел, вроде как ряса, борода, патлы длинные, шапка колпаком… Вот мент, прежде чем тебя повинтить, и задумается – может, монах, может, паломник. Пока он думать будет, ты уже ноги в руки, и поминай как звали. Меня, батя, держись, плохому не научу. Место у нас теперь козырное. Менты по крышам не шастают, а мы в центре поселка сидим, культурно отдыхаем.

– Даже не отдыхаем, а работаем почти законным образом, – усмехнулся в косматую бороду бомж, – огонь в выходной день под битумоваркой поддерживаем, пока работяги отдыхают. Зато в понедельник сразу к работе приступят. Ну, и что ты на наши трудовые рубли прикупил?

– Только водяру. А все остальное из дому принес, на кухне взял, пока сеструха не видела… – Десантник выложил половину буханки хлеба и с десяток картофелин.

– Готового ничего не мог прихватить? – сказал бомж. – Колбасы какой…

– Картошка-то у нас своя, я сеструхе ее копать помогал, мешки на горбу таскал. Правда, это еще до армии было. А вот колбасу она за деньги в магазине купила. Не воровать же мне у сестренки.

– Ты что, сварить картошку не мог? – лениво прищурился бомж.

– Ты, Батюшка, хоть и дожил до седых волос, но ни хрена в жизни не смыслишь, а я, – бывший десантник гордо ткнул себя большим пальцем в грудь, – специальный курс выживания прошел, нигде не пропаду – ни в пустыне, ни в горах, ни в тундре. Картошка готовится так, – без лишних слов парень подцепил поленом крышку битумоварки и одну за другой бросил туда картофелины. Они исчезли в черном расплавленном битуме.

– Ты что творишь? – изумился бомж. – Они ж утонули!

– Не ссы, батя, когда всплывут, значит, готовы будут. Выловим их и схаваем. Вкуснятина. Вот только корочку есть не советую – смола к зубам липнет.

Бомж поморгал.

– Ты же обещал, что и мясо у нас на закусь будет.

– Будет тебе и мясо.

– Так ты ж не купил!

– А на хрена покупать? Мяса в природе повсюду навалом. Тот же курс выживания. На болоте жаб лови. Голову откусил, за лапы встряхнул, кишки вылетели, все остальное жрать можно. Кости у них тонкие. Я и змей ел, и суп из майских жуков варил. А саранча сушеная, ее подсолишь, никакая вобла не сравнится.

Бомж явно не горел желанием варить суп из насекомых и есть сырых жаб.

– Мы же не на болоте с тобой, а на крыше. Мух – и тех ветром сдувает.

– Мясо, батя, повсюду есть. Под землей червяки с личинками, в воде жабы с рыбами, а в воздухе птицы, – десантник пьяновато повел рукой, широко очерчивая воображаемую вселенную.

Над крышей как раз пролетела стая ворон.

– Птицы, – недоверчиво прищурился бомж, провожая ворон взглядом. – Их еще поймать надо.

– Курс выживания в любых условиях действует, как таблица умножения. Солдат без мыла моется, солдаты шилом бреются, – нараспев продекламировал десантник поговорку «времен Очакова и покоренья Крыма» и осмотрелся. – Подручные средства? – Его взгляд зацепился за фанерную тумбочку. – Веревка найдется?

Вскоре импровизированная ловушка была готова. Тумбочку поставили на бок, открытую дверцу подперли поленом, к которому привязали веревку. Десантник накрошил внутрь тумбочки хлеба, заглянул в битумоварку.

– Не всплыла еще картошка, минут пять подождать надо. Ты на контроле держи, а я мясо добуду.

Бывший десантник сел у парапета; веревку, привязанную к полену, держал в руке, для надежности намотав на палец.

Бомж, похожий то ли на монаха, то ли на паломника, стал сомневаться в успехе:

– Ну, и поймаем мы какую ворону. А готовить ее как?

– Голову сразу скручиваешь, чтоб не мучилась. Глиной обмазываешь, и в горячий битум – бульк, как картошку. Минут через двадцать вылавливаешь, бросаешь со всего размаху об крышу – тресь! Глина вместе с перьями и отлетает. Остается только готовая тушка. Ты что, никогда так не делал?