— Ваш отец хочет видеть вас, месье Андре. — В замке их уже ждал Гастон. — Месье Лабордье и месье Дешанс здесь, — тихо добавил он.

Андре выругался себе под нос.

— Я скоро приду, — сказал он и обратился к Джинни: — Нам нужно поговорить. Для начала ты кое-что должна узнать. О Люсиль.

Джинни отметила, что Силла предусмотрительно скрылась в кухне.

— В этом нет необходимости. — Она вздернула подбородок. — Я не слепая и не глухая, и я прекрасно вижу, что происходит. Это вряд ли можно назвать секретом. Тем не менее я предпочла бы не обсуждать это.

— Должен признать, я шокирован. — Его губы сжались в тонкую линию. — По правде говоря, я надеялся на более милостивый ответ с твоей стороны, Виржини.

— Возможно, я его придумаю чуть позже, — боясь выдать свои истинные чувства, Джинни отвернулась от него. — А теперь я бы хотела отдохнуть в своей комнате. Если она все еще моя.

Поднявшись наверх, Джинни легла в кровать и уставилась в потолок, стараясь ни о чем не думать, чтобы физическая усталость взяла свое. Но этому не суждено было случиться: как только она начала погружаться в зыбкий сон, раздался стук в дверь. Поднявшись на локте, она увидела, что в дверь заглянула Силла.

— Я боялась, что ты могла уснуть, — нервно сказала она и присела на краешек кровати. — Я только что говорила с Андре. — Голос ее был напряженным. — Он рассказал мне о твоих чувствах. Но поверь, Джинни, я приехала в Тероз не для того, чтобы влюбиться. Это последнее, чего я ожидала! Я никогда не думала, что могу испытывать такие чувства. Я до сих пор сама себе не верю. — Она неловко улыбнулась. — Я уверена, ты считаешь, что все произошло слишком быстро и поэтому долго не продлится. Но я знаю, что он — тот самый мужчина, который мне нужен. Пожалуйста, ты можешь порадоваться за меня?

«Джинни, мне приснился страшный сон. Можно я буду спать с тобой?»

«Джинни, я потеряла свои карманные деньги. Можешь купить мне конфет?»

«Джинни, не говори маме, что это я разбила вазу!»

Эти фразы из детства снова и снова звучали в голове Джинни, напомнив ей об избалованном ребенке, которым всегда была Силла. Маленькая девочка, которая искренне верила, что любую проблему так легко исправить. И она всегда полагалась на старшую сестру, которая все за нее сделает.

— Конечно, я порадуюсь за тебя, Силла, — вздохнула она, немного помолчав. — Мне просто нужно к этому привыкнуть, вот и все. — Усилием воли она заставила себя улыбнуться. — А теперь я действительно хотела бы поспать. Я совершенно выбилась из сил после экскурсии.

Силла кивнула и поднялась, с тревогой глядя на Джинни.

— Это и с тобой может случиться, Джинни. Ты тоже можешь влюбиться, если позволишь себе это.

— Возможно, мне просто не так везет, как тебе. — Она продолжала улыбаться.

Вновь оставшись одна, Джинни уткнулась лицом в подушку и прошептала: «Вот и все».

Она изо всех сил старалась не оплакивать свое разбитое сердце и все то, что она потеряла. Если посмотреть правде в глаза, то она должна признать, что влюблена в Андре. Она влюбилась в него с момента самой первой встречи. Так почему же она с такой ясностью поняла это только теперь, когда все уже безвозвратно потеряно?

Она от души порадовалась, что сумела не расплакаться, когда десятью минутами позже в ее комнату вошел Андре. Джинни села на кровати и посмотрела на него:

— Я думала, у тебя гости.

— Они уже ушли.

— Я уже сказала, что не хочу ничего обсуждать!

— И тем не менее мне есть что сказать. — Его лицо было мрачным. — О нашем с тобой будущем, а не о будущем Люсиль.

Джинни смело встретила его взгляд.

— А я говорю, что у нас с тобой нет будущего. Так что мы должны порвать наши обязательства и разойтись.

— Разойтись? — Он почти выплюнул это слово. — Как мы можем разойтись, если мы навсегда связаны ребенком, которого ты носишь? — Он остановился и покачал головой.

— Я не знаю. Я только знаю, что не могу больше здесь оставаться. Ты должен позволить мне уехать. И чем скорее, тем лучше.

— Я больше не могу возражать против этого, — сказал он после долгого молчания. — Нужно уладить некоторые детали. Мой адвокат, Анри Дешанс, обсудит их с тобой.

— Вероятно, так будет лучше, — кивнула она. — Не волнуйся, Андре, мне немного нужно.

— Тебе не стоило говорить это мне, Виржини, — произнес он с неожиданной горечью в голосе. — Я хорошо умею считать. Каким же я был дураком, что когда-то надеялся на нечто большее. Я сейчас пойду к отцу и расскажу, что мы решили.

— Уверена, он все уже знает. Думаю, мы сделали абсолютно правильный выбор.

— Наоборот, я думаю, он будет глубоко разочарован в нас обоих и обязательно скажет об этом за ужином.

— Это вряд ли будет справедливо по отношению к Силле. Может, ты принесешь за меня извинения и попросишь Клотильду принести мне ужин в спальню?

— Хорошо. Если ты так хочешь.

«Нет, — подумала она, когда он вышел за дверь. — Я не этого хочу. Я просто хочу сохранить свою тайну, пока не уеду отсюда. И скорее всего, навсегда».

Джинни резко проснулась и мгновение лежала неподвижно, пытаясь понять, что именно ее побеспокоило. Она не ожидала, что вообще уснет, но, по всей видимости, все же провалилась в сон, потому что поднос с ужином кто-то унес.

Было еще совсем рано, но какое-то смутное беспокойство заставило ее встать с постели и подойти к окну. Джинни смотрела на виноградники: она с отчетливой ясностью поняла, что будет по ним скучать. И не только по ним.

Джинни приняла душ и стала одеваться, но тут она столкнулась с неожиданным препятствием: молния на джинсах уже не застегивалась. Эта маленькая неприятность придала ей решимости.

«Нужно выйти в Интернет, — сказала она себе. — Именно сейчас, когда я одна в доме. Нужно узнать, когда ближайший рейс до Великобритании. Надо уезжать самой, пока меня отсюда не попросили».

Джинни поднялась в башню, в которой был оборудован офис, и напряглась: из-за двери слышался непонятный шум. Чем ближе Джинни подходила, тем отчетливее понимала, что это звук работающей офисной техники.

Дверь кабинета была приоткрыта. Джинни толкнула ее и увидела Моник Шалу, стоящую на коленях и лихорадочно заталкивающую документы в шредер. Она даже не заметила, что за ней наблюдают.

«Но ее не должно быть здесь! — испуганно подумала Джинни. — Сегодня не ее день. А бумаги, которые она уничтожает, похожи на банковские выписки».

— Добрый день, мадемуазель, — негромко сказала она. — Как дела?

Моник подняла голову, ее лицо было белее бумаги, которую она уничтожала: сейчас она была совсем не похожа на ту холеную женщину, которой всегда казалась. Ее одежда была порядком измята, а волосы давно пора было помыть.