мыслишки долетели до меня со скоростью света. Ты же понимаешь, что Танк будет ворчать.

— Он будет ворчать в любом случае. А я хочу подышать свежим воздухом.

— Ладно, красавчик, я скажу, что попросила тебя сменить Данте. Кстати, вот — она бросила мне бумажный сверток, — подкрепитесь там.

Вновь тепло улыбнувшись, она скрылась в темном коридоре. Я всегда удивлялся, как она умудрялась со сверхъестественной точностью читать мои мысли. В свертке были хлеб и овощи.

— Спасибо, Лея. — Прошептал я и засунул сверток за пазуху.

Небольшой путь через заросли деревьев и кустов по щиколотку в никогда не высыхающей грязи, и ты уже на вершине небольшого холма, уходящего вдаль редким леском, а затем и вовсе широким полем. На этом холме и был один из наших наблюдательных пунктов, на котором, каждый из нас, нес свою шестичасовую вахту. Метрах в трехстах, у подножия, оставался вход в пещеру, надежно замаскированный природой. Именно из-за открытой местности, а точнее обзора, который она открывала, Танк и решил устроить тут наблюдение. Видно было далеко, да и во все стороны. А если что, всегда можно было съехать по вышеупомянутой грязи вниз, а там хоть ногу сломай, пока нас найдешь. Во всяком случае, мы так надеялись.

Я взобрался на холм и вдохнул свежий воздух. Лето выдалось жарким, но сегодняшний день наполняло не только палящее солнце. С юга дул ветерок, свежий, как утренняя роса, прохладный как глоток горной воды. Трудно было сочетать наслаждение с бесчисленными предосторожностями: всегда стой спиной к дереву; скале; стене; прячься в зарослях, за широкими листьями и деревьями, сливайся с окружением, стань частью земли, травы и воды и все в таком же духе. И все же я осмелился вытянуть голову над кустами, подставляя свою кожу под струи ветерка. Было опасно, но оно того стоило. Через несколько мгновений я уже передвигался почти бесшумно среди зелени, направляясь к видневшимся почти на самой высокой точке холма зарослям орешника. Растение широко раскинуло свои ветви и среди самых высоких и густых из них и находилась точка наблюдения. Там же был и Данте. Усевшись на свои же поджатые ноги, расправив плечи, сложив руки на коленях и закрыв глаза, он представлял ярчайший образец монаха, погрузившегося в бездонный процесс медитации. Собственно, так оно и было. Тэкео многому научил нас, в том числе и хитростям борьбы со своими мыслями. Это было очень кстати — мыслишки в нашем положении приходили всякие.

— Иной раз мне кажется, что ты мазохист. — С легкой улыбкой произнес Лешка, открывая глаза. — Или просто тебе нравится чистить сортир.

— Нет, — улыбнулся я в ответ и уселся рядом, отодвигая покрытую пышной зеленью ветвь, — просто Танк меня любит.

— Всем сердцем, как я посмотрю. Знаешь ведь, что тебя ждет.

— Знаю. — Я всем объемом легких втянул в себя свежий воздух. — Просто надоело уже изображать из себя крота.

— Твоя вахта через одну. Ждать не так уж и долго.

Невольно у меня вырвался смешок.

— Такое ощущение, что ты мне не рад.

— Да нет, просто…ну, будь ты эффектной рыженькой в короткой юбке, я бы обрадовался, конечно, больше. А так… я просто люблю тишину.

— Да, я тоже.

— Иной раз тишиной можно сказать много больше, чем бесполезным трепом.

Я все еще не понимал, к чему клонит Леха, но испытывал дискомфорт.

— В жизни очень важно, — продолжал Данте, и мне казалось, словно он говорил и вовсе не со мной, — очень важно найти человека, с которым тебе будет, о чем помолчать.

— Это точно. — Пробормотал я, почесывая макушку. — Когда рядом любимый человек, хочется закрыться от всего мира, от всех его звуков.

— Ага, и наполнить их причмокиваниями, тяжелыми вздохами и шуршанием. С девушкой особо не потишишь.

— А как же, держаться за руки и смотреть на лунную дорожку на бесконечной глади океана? Или слушать шум дождя, обнявшись, с кружками горячего чая в руках?

Данте глянул на меня прищурив глаз.

— Романтик типа?

— Да так, — я смущенно отвел глаза, — бывает иногда.

— Все это так. — Ирония, на мгновение показавшаяся в голосе Лешки, улетучилась. — Но ты же понимаешь, про какую тишину я говорю?

— Да. Наверное понимаю. — Я вздохнул и попытался улыбнуться. — Тебе с Катей повезло.

— Ага, повезло.

Данте сказал это как-то…тоскливо, что ли. Я хотел было спросить, что к чему, но он не смотрел на меня, поэтому на несколько секунд повисла глубокая в своей наполненности пауза.

— Кстати, — я вдруг спохватился и принялся рыться за пазухой, — вот. Лея передала.

Я протянул Лешке сверток. Он заглянул в него, загадочно улыбнулся и завел правую руку за спину.

— Это конечно круто, но, — он вытащил двух мясистых кроликов из-за спины, — мне кажется, что стоит начать с чего-то покруче.

— Нифига себе! Откуда? — Я реально был поражен.

— Откуда-откуда, силки, чувачек, классная штука!

— Это уж точно!

— Сможешь заняться? Сам понимаешь, мне с поста никуда.

— Без проблем.

Дым — лучший сигнальный огонь, поэтому на поверхности мы старались не разжигать костров. Ну а если все-таки приходилось, для этого было специально отведенное место, отлично оборудованное самой природой. Один из рукавов реки проходил примерно в километре от холма. Это даже было скорее неглубокое болотце, все сплошь заросшее травой и высоченными деревьями. Но в их кронах дым быстро рассеивался, не говоря уже о том, что он аккуратно стелился по воде. Танк частенько рыбачил здесь, хотя обычно он приносил не рыбу, а черепах и крупных лягушек. Но мы не жаловались.

Я освежевал кроликов и хорошенько их выпотрошил, заботливо отложив печень и сердца. Затем вымыл тушки, насадил их на вертел и оставил на костре. Ненужные потроха выбросил в кусты, ведь нет лучшей наживки, чем личинки. Их можно конечно и есть, но лакомство на любителя. А вот рыба на них клюет с удовольствием. Пока жарилось мясо, я быстро выскоблил шкурки и растянул на самодельных шестах, чтобы они спокойно просохли. А еще через сорок минут мы с Данте уже с аппетитом уписывали свежеприготовленную крольчатину, наслаждаясь прекрасным вечером.

Кое-где еще пели птицы, но чувствовалось, что вся природа готовится ко сну. Об этом говорил и ветерок, который заметно похолодел, и ночные бабочки, которых становилось все больше, а дневных пчел и стрекоз все меньше. Это чувствовалось в шелесте листьев, и укусах комаров. Мне кажется, именно в тот момент, я стал понимать, о чем говорил Лешка.

— Теперь понимаешь, о чем я? — Вторя моим мыслям, спросил он, вытирая руки.

— Да, понимаю.

— Ты знаешь, а это было вкусно. — Проговорил он и вытянулся на