— Никуда не нужно идти, Дафна, — обрадованно проговорил Леотихид, поднимаясь со стула. — Ксанф уже стоит у дверей твоего дома. Сейчас я позову его.

Леотихид поспешил к выходу.

— Подожди! — окликнула его Дафна. — Мне нужно переодеться.

— Переодевайся! — на ходу отозвался Леотихид. — Мы с Ксанфом будем ждать тебя в прихожей.

Открыв сундук с платьями, Дафна принялась выбирать, в каком пеплосе ей предстать перед художником. Она небрежно бросала на постель свои роскошные наряды самых ярких расцветок, из тонкой ткани. Конечно, ей есть во что принарядиться! Дафна брала то одно, то другое платье, прикладывая к себе поверх траурного химатиона и глядя на себя в бронзовое зеркало, которое держала перед ней рабыня.

Желтый пеплос напомнил Дафне о дне рождения Сперхия: она впервые надела его на этом семейном торжестве. В голубом пеплосе Дафна встречала мужа после победоносной войны на Крите. Красная стола была подарена Дафне Сперхием на годовщину их свадьбы. Сперхию всегда нравился красный цвет. В сиреневом наряде Дафна встречала мужа, когда он вернулся с Немейских игр. Женщинам было запрещено присутствовать на любых общегреческих состязаниях.

Каждый из нарядов пробуждал в памяти Дафны счастливые картины ее былой жизни, когда Сперхий был с нею. Развернув перед собой очередной пеплос, Дафна вдруг сердито швырнула его обратно в сундук. С мрачным лицом Дафна опустилась на край ложа и задумалась. Имеет ли она право прихорашиваться для постороннего мужчины, в то время как ее супруг обрек себя на добровольную гибель ради Спарты? Сперхия нет больше, но не оскорбит ли Дафна память о нем, пожелав выглядеть привлекательной для какого-то заезжего живописца?

Эта внутренняя борьба, видимо, отразилась на лице у Дафны, так как рабыня, державшая в руках зеркало, участливо сказала ей:

— Сперхия не вернуть, но жизнь продолжается, госпожа.

Дафна обожгла рабыню суровым взглядом.

— Да, Сперхия я потеряла навсегда, но это не означает, что я с легкостью забуду дни, проведенные с ним вместе.

— Леотихид и этот живописец прибыли к тебе не на смотрины, госпожа, — заметила рабыня, отложив зеркало в сторону. — Нет ничего зазорного в том, если ты выйдешь к ним нарядно одетой. И не с такой прической.

— Придержи язык! — огрызнулась Дафна. — Я сама знаю, как себя вести и в чем появляться перед гостями! Приберись тут. И не вздумай появляться в мегароне, покуда Леотихид и его друг не уйдут отсюда.

Рабыня покорно склонила голову.

В ожидании Дафны Леотихид и Ксанф прогуливались по мегарону, разглядывая настенные росписи, выполненные сочными яркими красками. Чья-то опытная рука изобразила на стенах мегарона сцены из мифов, связанные с подвигами Геракла.

— Ты сам говорил мне, что тебе нужна молодая красивая женщина, синеглазая, густоволосая, с чувственными устами, гибкой шеей и прекрасным станом, — негромко молвил Леотихид, слегка наклонившись к невысокому тегейцу. — Я сразу подумал про Дафну. Я мог бы свести тебя с Дафной на вчерашнем празднике, друг мой, если бы она пришла на площадь Хоров. К сожалению, эфоры запретили Дафне появляться на торжествах в траурном одеянии, которое она не снимает по своему мужу, хотя все сроки траура уже миновали…

— Скажи, не Энопион ли расписывал эту стену? — спросил Ксанф. — Очень похоже на его стиль.

Леотихид не успел ответить на этот вопрос. Краем глаза он увидел появившуюся в мегароне Дафну и слегка подтолкнул локтем Ксанфа, желая отвлечь его от созерцания настенной росписи.

— Мой друг, а вот и прекрасная Дафна! — с широкой улыбкой произнес Леотихид, делая плавный жест рукой в сторону хозяйки дома. — Ксанф, вглядись в это божественное лицо, в эти дивные очи! И ты сразу узреешь облик скорбящей Деметры.

Живописец поприветствовал вошедшую Дафну, сразу попросив у нее прощения за свой, быть может, неуместный визит, ввиду ее печали по умершему супругу.

Дафна стояла перед гостями прямая, невозмутимая, в темных длинных одеждах, со слегка растрепанной прической. Ее взгляд был неприветлив, хотя она и попыталась улыбнуться, обратившись к тегейцу с ответным приветствием.

Ксанф заговорил было о своей будущей картине, о поисках натурщицы для нее…

Дафна прервала его, сказав, что все это ей уже известно от Леотихида.

Ксанф смутился. Прямой пронизывающий взгляд Дафны и ее властный голос вогнали живописца в состояние смятенной робости, поскольку он всегда терялся в присутствии красивых женщин.

Леотихид пришел на помощь другу. Он приблизился к Дафне и попросил ее встать там, где посветлее. При этом царь выразительными жестами повелевал Ксанфу не стоять столбом, но успевать разглядывать Дафну со всех сторон.

Дафна повиновалась Леотихиду и даже сняла с головы темное покрывало. Негромкий голос Леотихида, его мягкие прикосновения слегка заворожили Дафну, как и пристальное внимание, с каким Ксанф оглядывал ее с головы до ног, то подходя к ней, то удаляясь от нее на несколько шагов. С уст живописца срывались восхищенные замечания: «Прекрасно!.. Бесподобно!.. Настоящая богиня!..»

— А я что тебе говорил! — заметил Леотихид с самодовольной улыбкой. — Теперь-то ты видишь, что я был прав!

Поворачивая Дафну боком к живописцу и слегка приподнимая ее голову за подбородок, Леотихид недовольно шепнул ей:

— Зачем эти унылые одежды? Ты же сказала, что переоденешься.

— Отстань! — сквозь зубы ответила Дафна.

Наконец живописец с нескрываемой радостью объявил, что Дафна именно та натурщица, какая ему нужна.

— Это будет превосходная картина, клянусь Аполлоном! — воскликнул Ксанф, несколько раз притопнув ногой, не в силах сдерживать свои бурные эмоции.

— И что из этого следует? — спросила Дафна, взглянув на Леотихида, протянувшего ей обратно темное покрывало.

— Из этого следует, что мой друг завтра приступит к работе, а ты будешь ему позировать, — с мягкой улыбкой ответил Леотихид. — Милая моя, ты предстанешь на картине в образе богини Деметры!

— У меня нет времени заниматься всякой ерундой! — отрезала Дафна. — Мне нужно ухаживать за сыном. И вообще, я в трауре. Поэтому извините и прощайте!

— Но, Дафна… — взмолился было Леотихид.

— Я сказала нет! — В больших красивых глазах Дафны сверкнули огоньки зарождающегося гнева. — Уходите! В Спарте полно молодых привлекательных женщин и кроме меня.

Опечаленные и раздосадованные, Леотихид и Ксанф собрались уходить. Но внезапно на пороге появилась Горго. Она пришла на выручку к Леотихиду и его другу, когда узнала о цели их визита. Горго не без труда, но все-таки убедила Дафну стать натурщицей тегейца.

Когда Леотихид и Ксанф ушли, Горго принялась недовольно выговаривать подруге:

— Ну что ты изводишь себя, Дафна! Сними же наконец эти черные одежды! От такой печали у тебя могут появиться морщины на лице. И ладно бы только это. У тебя может пропасть молоко, ведь ты кормящая мать. Вспомни, Сперхий запретил тебе долго горевать о нем. Если смерть все равно неизбежна для всякого человека, то лучше принять это неизбежное зло с пользой для отечества, чем, доживя до старости, стать обузой самому себе и государству. Это слова твоего мужа.