– Почему?

– Смотри.

Он взял стаканчик, выпил. И тут же рухнул на землю, поверх своего спального мешка. Это была шутка, потому что заснул он вовсе не от коньяка. Ему смертельно хотелось спать, и он мгновенно провалился в глубокий сон. А Юра пусть думает, что это реакция на спиртное…

Проснулся он поздним утром. Солнце уже поднялось над деревьями, птицы лениво переговаривались меж собой. Палатка распахнута, воздух в ней свежий, теплый. И так на мягком спальном мешке комфортно лежать, что и подниматься не хотелось.

Но в палатке не было Медника, и это показалось Валентину подозрительным. Неужели тот ушел, бросив его на произвол судьбы?… Он пулей выскочил из палатки, но быстро успокоился, увидев Юру на берегу речушки. Тот стоял спиной к нему, безмятежно поигрывая самодельным удилищем, и увлеченно рыбачил, совершенно, казалось, не обращая внимания на то, что творится у него за спиной.

Валентина вдруг осенило, что нужно подкрасться к нему сзади бесшумно, под прикрытием деревьев. Он уже усвоил уроки бесшумного передвижения на местности, но еще не очень закрепил их на практике. Вот он сейчас и поупражняется, а заодно и спутника своего упрекнет в отсутствии бдительности.

Стараясь не шуметь, Валентин подкрался к последнему дереву, отделявшему его от цели. Но только он высунул голову, как Медник вдруг пришел в движение. Полунин даже и понять ничего не успел, как в дерево в каком-то десятке сантиметров от его носа вонзился нож, который метнул Юра.

– Эй, ты чего? – обомлев, протянул он.

Ноги у него заледенели от нахлынувшего ужаса, и он с трудом сдвинулся с места, отступая к палатке.

– Подкрадываться не надо, – насмешливо сощурился Юра, глянув на него.

Он по-прежнему держал удочку в руках, и казалось, что ничего, кроме рыбной ловли, его сейчас не волнует.

– А если бы промазал? – спросил Валентин, понимая, что Медник всего лишь хотел напугать его.

– Я промазал. Метил в голову, а попал в дерево, – сказал тот, с наигранным чувством вины перед собой.

– Шутишь?

– Шучу. Если бы я хотел тебя убить, давно бы сделал это… Ухты!

Какое-то время он с восторгом смотрел, как прыгает в воде красный поплавок, а когда он утонул, резко потянул на себя удочку, вытащив из воды серебристую рыбку величиной с ладонь.

– Плотва здесь неплохо идет, – бросив добычу в котелок с водой, сказал он. – Давай бери нож, чистить будешь.

Валентину пришлось напрячься, чтобы вытащить из ствола нож.

– Я думал, у тебя сила в руках, а там у тебя жижа, – насмешливо поддел его Юра.

– Сила у тебя, – буркнул Валентин.

Если бы клинок попал ему в голову, то наверняка вошел бы по самую рукоять. Так метать ножи мог только высококлассный профи.

– Ну, а вообще, ты мне нравишься, парень, – поощрительно улыбнулся Медник. – Есть в тебе задел. Столько пройти со мной и не сдохнуть – поверь, это не каждому дано… Не каждому рядовому бойцу…

– Ну да, ты же у нас целый старший лейтенант, – сказал Валентин и, чтобы не смотреть на Юру, заглянул в котелок, где плавали четыре рыбешки.

Жарить здесь нечего, а на жиденькую уху должно хватить.

– Да, старший лейтенант. И группы в глубинные рейды водил. Знаешь, что такое глубинный рейд?

– Что-то вроде нашего путешествия.

– Ну, сходство есть, – согласился Медник. – Только мы здесь расслабиться можем, а там – нет.

– А здесь мы точно расслабиться можем?

– Надеюсь. Спешить нам некуда. Сбор только через неделю.

– Какой сбор?

– Ромашковый… Рыбу давай чисть, ушицы свежей хочется.

– Лука нет.

– Ничего, обойдемся. Мы люди не привередливые… Уху варить можешь?

– Угадай.

– Можешь. Жена тебя, наверное, гоняла по хозяйской части, – с колкой иронией предположил Юра.

– Это как? – насторожился Валентин.

– Ну, она же у тебя большим человеком была. Главный бухгалтер, да?

– И что?

– А ты так себе… Она же больше тебя зарабатывала?

– Неважно.

– Да ладно, неважно. Хуже некуда, когда баба главнее себя мнить начинает.

– Ты откуда знаешь?

– Да оттуда. У самого жена ушла. Нормально все было, пока нас в Чечню не забросили. Это еще до Дагестана было, война вторая еще не началась, а мы уже вовсю по горам лазили… Я там три года пропадал, капитана получил. Домой вернулся, а жена уже с другим. Извини, говорит, жизнь идет, я не молодею, годы как вода сквозь песок. Тебя убьют, я вдовой останусь, кому я такая буду нужна? Мужики, типа, вдов не жалуют, лучше с разведенкой… Вот она разведенкой и стала. А я еще до этого ее хахалю врезал. Жаль, не рассчитал, селезенку порвал… Ничего, дольше помнить будет. У меня тогда фарт пошел, новые звания каждый год давали, в двухтысячном капитана получил, а в первом – снова старшего лейтенанта. Разжаловали меня, Валек. Такие вот дела. Капитана уже возвращали, приказ вот-вот должны были подписать, а тут вот эта засада…

– Какая засада?

– Натуральная. И в прямом смысле засада, и в переносном. Мы из рейда возвращались, до базы совсем чуть-чуть оставалось, а «чехи» нас засекли. Случайно засекли, поэтому и заслон выставили наспех. А у нас в группе такие волки, что палец в рот не клади. У Ильи нюх, как у волка, Леша Теплов такой же. Да и наследили «чехи»… В общем, сняли мы их по-тихому и дальше пошли…

Юра говорил, а Валентин слушал, затаив дыхание. Сколько раз он разговаривал с Тепловым, с Медником, но никто из них не подходил к этой больной для них теме так близко. Но, похоже, барьер отчуждения снят, поэтому и откровение последовало.

– Мы уже и забыли об этом, а тут раз – целая делегация из прокуратуры. И эти, которые по правам человека. Мы думали, это шутка какая-то – мол, мирных жителей убили. Ан нет, серьезно все. И генерал наш хмурый такой, типа, да, так делать нельзя. Ну, нам нельзя… Фотографии нам показывают; эти рядком лежат, на животах, а затылки прострелены… И баба эта, снайперша взорванная… Генерал наш на эту бабу и повелся. Врать не буду, такое иногда случалось: поймают снайпершу – и на гранату ее… Жестоко, не вопрос, но там война, там другое измерение. Мы ему объясняем, что не трогали мы бабу, потому что не в наших это правилах – шуметь. Мы же в рейде были, нам шуметь нельзя, а граната – это грохот на всю ивановскую. Ни фига, уперся и ни с места. Виноваты, и точка. А может, проплатили… В общем, слили нас по полной. Правозащитники шум-гам подняли, «чехи» завыли, в общем, началось… Не стреляли мы никому в затылок – а попробуй докажи. Пули в других частях тела наши? Наши. Значит, и в затылок мы добили. А где ствол, из которого в затылок стреляли? Типа неважно… А зачем нам кого-то добивать, если мы на раз-два всех отработали? И не насиловали мы никого. Мы же не звери. Да и времени у нас не было этой мутней заниматься… Короче, кому-то показуха нужна была. «Чехи» подставу замутили, а «Мемориал» шум поднял. У них с «чехами» вась-вась на штатовские деньги. Пиндосы, короче, подсуетились. А нас генерал сначала слил, потом на правительственном уровне сдали. Ну, оно понятно, общемировое мнение надо успокоить. Знаешь, как в древности богам людей в жертву приносили, так и наши нас американской гидре скормили. Подумаешь, каких-то пять человек. Я не знаю, может, оно и правильно…