в год в разных уголках Малайзии. Правда, из-за очередной командировки три года назад я, увы, пропустила его грандиозную трехдневную индийскую свадьбу.

На этот раз, чтобы поговорить о системе здравоохранения в Малайзии и о пандемии в частности, нам пришлось прибегнуть к зуму. Харвин работает в Малакке по ротации: две недели в госбольнице, две недели в Ковид-центре. На короткие выходные приезжает в Куала-Лумпур увидеться с женой. Она врач в одной из больниц города и тоже работает с больными коронавирусной инфекцией.

За редким исключением все выпускники медицинских вузов, зарубежных или малайзийских, после получения диплома на два года становятся интернами в системе государственного здравоохранения. Через два года интерн становится доктором и еще два года продолжает работать при Минздраве там, куда его назначат. По прошествии этих четырех лет новоиспеченный врач волен выбирать, где ему работать дальше.

Харвин поведал о неожиданной для меня проблеме. В начале 2000-х оказалось, что количество врачей в стране не соответствует рекомендациям ВОЗ и недостаточно для развитой страны. Государство увеличило количество стипендий на медицинское образование, в том числе и за рубежом. Те, кто учился там за свой счет, тоже с радостью принимались в систему здравоохранения. Расширился список иностранных вузов, чьи дипломы признал Медицинский совет Малайзии. Как раз в эти годы в этом списке появилось и пять российских вузов. Наряду со старыми государственными вузами стали десятками открываться новые коммерческие. С таким рвением решался вопрос, что двадцать лет спустя оказалось, что в стране слишком много врачей. Рекомендуемый показатель ВОЗ – 1 врач на 500 человек. По официальным данным, в Малайзии на 1 врача приходится 454 человека. То есть еще лучше, чем нужно. Около двадцати лет назад страна получала около 1000 новых докторов в год. Пару лет назад эта цифра выросла до 7000.

И тут оказалось, что Минздрав теперь просто не может принять в систему всех. В 2010 году, когда Харвин вернулся домой из Волгограда, у него было три недели на отдых и время с семьей перед выходом на работу. Сегодня выпускники медицинских ВУЗов ждут назначения в интернатуру минимум год. Устраиваются на работу куда придется, часто подрабатывают водителями в Grab, азиатской версии Uber. Но это оказалось не самым неприятным.

Государственные служащие – единственные в стране, кто получает государственную пенсию. У всех остальных она накопительная. Административная часть госаппарата огромна. И оказалось, что при таких раскладах в скором времени бюджетных денег перестанет хватать на пенсии. И врачам в государственных учреждениях вместо найма со всеми вытекающими преимуществами вроде достойного отпуска, многочисленных компенсаций и будущей пенсии стали предлагать работу по краткосрочным контрактам без всех этих «плюшек». Притом что зарплата у врачей в госсекторе существенно ниже того, что врач может заработать в частной практике. Некоторым по прошествии обязательных четырех лет могут не предложить даже контракт. Можете себе представить возмущение и начавшуюся утечку кадров.

Многие прямиком уходят в частную практику и открывают как раз те самые клиники семейной медицины. «Но ведь два года интернатуры и два года практики недостаточно для того, чтобы стать хорошим семейным доктором или врачом общей практики, – говорит Харвин. – Им не хватает знаний, опыта и даже умения общаться с пациентами. И мне отчасти становится понятно, что не так с многочисленными врачами общей практики, к которым мне доводилось обращаться».

Я спросила Харвина, чем привлекает врачей менее оплачиваемая работа в госсекторе. «Прежде всего определенностью и безопасностью. Можно работать от выпускного до выхода на пенсию и не переживать о завтрашнем дне. Скучно при этом не будет, ведь работать можно в разных больницах, продолжать учиться, расширять специализацию. Пресловутая пенсия составляет 60 % от последней зарплаты, и ее может наследовать супруг или супруга. Конечно, частная практика дает в 2–3 раза более высокий заработок, а то и выше. Чтобы не терять лучшие кадры, несколько лет назад было принято решение разрешить врачам со стажем от пяти лет совмещать работу в частном и государственном секторах».

Я попросила Харвина рассказать, чем занимается пластический хирург в госсекторе. Явно не косметической хирургией.

«Косметическая хирургия, – говорит Харвин, – это примерно пятая часть работы в области пластической хирургии в целом, и того меньшая часть в госсекторе. Все остальное – это реконструктивная хирургия, работа с травмами, ожогами, коррекция врожденных нарушений у детей, черепно-лицевая хирургия и микрохирургия. Если хирург госсектора хочет получить дополнительную специализацию в своей сфере, то сейчас он может это сделать только за свой счет. И отправиться, например, на год на дополнительную учебу за границу. В лучшем случае он сможет договориться в своей больнице о годовом оплачиваемом отпуске. Но рассчитывать на это не приходится. В течение года нужно будет не только оплачивать учебу, но и на что-то жить за рубежом, и при этом поддерживать семью в Малайзии».

Поговорили, конечно, и о пандемии. «Малайзия прекрасно справилась с первой волной, – подтверждает мои мысли Харвин. – Нам удалось сгладить кривую. Но к концу 2020 года что-то пошло не так, и цифры заболевших полетели вверх. Всем остальным, чьи диагнозы и проблемы не были вопросами жизни и смерти, пришлось запастись терпением. Все силы были брошены на борьбу с ковидом. Ковидным больным отдали палаты во всех отделениях. Ими занимались ортопеды, хирурги, гинекологи – все прошли экспресс-курс по ковиду и влились в работу».

Конечно, пандемия – беспрецедентная проблема. И к ковиду не прилагались инструкции о том, как правильно поступать. Тем не менее я спросила Харвина, насколько правильные решения, на его взгляд, принимало правительство страны в ходе пандемии. И что он думает об опыте других стран. «Самое важное, – рассказывает он, – что большинство стран делились друг с другом опытом и информацией по мере того, как разворачивались события. В Малайзии после успеха первой волны отношение к пандемии стало слишком легкомысленным. Даже когда начались новые тревожные вспышки, не было запрещено проводить крупные праздничные мероприятия. Один за другим посыпались зимние праздники с многолюдными сборищами и путешествиями по всей стране. Новое правительство не хотело вызывать недовольство запретами. Но ведь мы говорим о жизни и смерти!»

«И вторая ошибка в том, – добавляет Харвин, – что за месяцы затишья страна не подготовилась к новой волне». Я попросила его рассказать, в чем могла бы заключаться должная подготовка. «Когда все палаты оказались заполнены пациентами с ковидом, выяснилось, что даже когда кислорода достаточно, встроенная пропускная система в больницах не в состоянии подать необходимое количество кислорода во все палаты одновременно. В некоторых операционных посреди операций анестезиологи вдруг обнаруживали чрезвычайно низкое кислородное давление, которого едва