– И оттуда прямо в середину куриного стада, – фыркнула Ки. Театральные эффекты, которыми он окружал свое колдовство, изрядно ей надоели.

– Что?.. – не понял Дреш.

– Окно, – коротко пояснила Ки. – Если мы, к примеру, вылезем в окно, то вывалимся сквозь твою бесконечную пустоту прямехонько в куриное стадо.

– Окно!.. – Его голос осел от испуга. Картина, сообщаемая его зрением, мигнула и сменилась той, которую видела сама Ки. Взгляд Дреша нащупал окно и прикипел к нему. – Невероятно… Не могу поверить! – произнес он сдавленным полушепотом. – Ближе, Ки, поднеси меня ближе… Неужели то самое?..

Ки послушно направилась к окну. Еще раньше, осматривая комнату вместе с Дрешем, она заметила одно любопытное обстоятельство. В комнате не было двери. Единственным возможным выходом служило окно.

Она почувствовала, как ее рука сама собой поднялась и тихонько погладила подоконник. Кто-то, используя ее пальцы, попробовал шершавое дерево ногтем…

– А ну прекрати! – зашипела она на Дреша.

– Сейчас, – пробормотал он, не обращая никакого внимания на ее ярость. Рука Ки протянулась вперед, миновала окно и… погрузилась в холодную субстанцию, напоминавшую патоку. Дреш предоставил ее самой себе, и Ки поспешно отдернула руку. Больше всего ей почему-то хотелось пойти и хорошенько вымыться.

– Рама та же самая, – задумчиво проговорил волшебник. – И вид она тот же самый воссоздала… Ну кто бы мог заподозрить Рибеке в столь мелочной чувствительности! Интересно. И с ума сойти, до чего трогательно. Не устаю удивляться… Нет, Ки, никакой это не выход. Пытаться вылезти в это так называемое окно – все равно что спрашивать у портрета, как пройти. Это зримый образ, не более.

– Значит, двери совсем нет? – Ки все-таки вытерла ладонь о рубашку и вновь сунула ее под основание головы. Голова была тяжелая и, казалось, тяжелела с каждым мгновением. Ки подперла ее бедром, стараясь не обращать внимания на тошнотворное искажение перспективы. По крайней мере, не так ломило натруженные плечи.

Глаза Дреша моргнули, и комната вновь предстала такой, какой он ее увидел первоначально. Стол и кровать вернулись на свои места, зато окно исчезло бесследно. Дреш уловил невольный испуг Ки и пояснил:

– Рибеке явно не хочет, чтобы случайные посетители его замечали. Вообще говоря, для того, чтобы сделать что-либо зримым на этом плане, но для непосвященных невидимым, усилия требуются немалые. Очень даже немалые! Должно быть, она страшно дорожит им, раз уж ни сил, ни времени не пожалела… Ах, как трогательно!.. – Он повторил это слово несколько раз, потом, ни дать ни взять со страхом, переменил направление разговора: – Так вот, о дверях. Нет, Ки, дело не в том, что выхода нет, – наоборот, их как раз даже слишком много. Мы можем покинуть эту комнату любым способом: через стены, через пол, через потолок. Предположим, в некоторой точке, даже в нескольких точках, эта комната непосредственно примыкает к другим. В других местах расстояние может оказаться достаточно малым, и мы сумеем перескочить. Во всех остальных направлениях – бездонное ничто…

– Ну и почем нам знать, где что?

Ки почувствовала толчок: голова Дреша попыталась передернуть отсутствующими плечами.

– Выбери какую-нибудь стену, Ки. В данном случае твоя догадка вполне равноценна моей…

У Ки мгновенно пересохло во рту.

– Тоже мне чародей! – проворчала она. – Да любой подзаборный колдун-самоучка и тот божится, что видит сквозь стены!

Дреш не снизошел до ответа. Вместо этого он принялся медленно обводить стены их общим взглядом.

– Если бы эта комната принадлежала тебе, Ки, и если бы ты именно так расположила в ней мебель – где ты устроила бы дверь?

Изобретательности Дрешу было не занимать. Ки в задумчивости пожевала губами:

– Ну… Только не возле кровати. Я бы поместила дверь на другом конце комнаты, на тот случай, если кто войдет, чтобы не сразу врасплох меня застал, а прошел хоть какое-то расстояние. А сама я, войдя, пожалуй, подходила бы сперва к столу, а потом уж к постели. Давай попробуем вон то место в стене, противоположной кровати, напротив стола…

– А что, почему бы и нет, – хмыкнул Дреш. – В конце концов, вы с Рибеке одного пола, а значит, не исключено, что тебе видней. Что ж, к стене!.. Подойди к стене, Ки, – повторил Дреш мгновением позже, и Ки, вздрогнув, осознала, что безотчетно ждала водительства Дреша. Досадливо мотнув головой, она прошла к ею же облюбованному месту.

– Теперь я на краткое время оставлю твое зрение, Ки, – сказал Дреш. – Мне потребуется полное сосредоточение. Итак, если позволишь…

На месте черных каменных стен вновь возникли шевелящиеся полупрозрачные занавеси. Вот по ним, словно по поверхности пруда, прокатилась волна. Ки проспекта ее взглядом. За первой волной накатилась и миновала вторая. Ки и ее проводила глазами. Она вдруг вообразила себя запертой внутри полой стекляшки, и голова закружилась. Еще волна… Ки подавила искушение протянуть руку и проверить, ощутимы ли они. Близилась очередная волна, когда в ее сознание ворвался приказ Дреша: «Выходим!» Это было не слово, сказанное вслух, даже не разделенная мысль. Просто необоримый позыв прыгнуть вперед. И Ки прыгнула.

Они миновали стену, словно завесу теплой воды. Взвились искры света, мерцавшие, словно капли росы на иглах рассерженного дикобраза. Ки ахнула от ужаса, но ее легкие не вобрали воздуха. Она ощутила, что зависает в ледяной тьме. Голова волшебника в ее руках казалась безжизненным камнем. Искры света роились перед глазами, каждая притягивала внимание, но стоило попытаться сосредоточить взгляд, и световые точки исчезали вдали. Волосы Ки шевелил и развевал неосязаемый ветер…

Она летела… она падала… она тонула как камень. Потом все прекратилось. Не стало ни мыслей, ни дыхания, ни сознания, ни даже страха. Покой глубже смерти, и наступил он легче, чем смерть. Ки не гадала о его природе. Ки вообще ничего не делала, но даже и этого не осознавала.

Гамма красок окружающего мира постепенно делалась ярче: среди сплошного черного и темно-синего начинали, хотя и робко, пробиваться другие цвета. Вандиен протер глаза тыльной стороной свободной руки: под веками, казалось, было полно песка. Другая рука крепко держала плетеный ремень, тянувшийся к прочному металлическому кольцу, от которого веером расходились ремни к сбруям всех четырех скилий. Двигаясь позади упряжки, Вандиен выписывал на дороге замысловатую кривую, пресекая постоянные попытки животных удрать в скалы или в кустарник. Скильи хотели спать, но Вандиен знай гнал их вперед.

У самого у него во рту было сухо и полно пыли. Скильи с силой натягивали ремень, шаг получался тряским, и Вандиену начало казаться, будто позвоночник вот-вот проткнет мозг и упрется изнутри в череп. Он скрипел зубами – и продолжал идти.

Ночной ветер доносил запахи моря. Вандиен одолел последний подъем и понял причину. Впереди открылся длинный и довольно крутой спуск, изрытый дождями. Больше не было мягко очерченных холмов и распадков, которыми он пробирался накануне. Из земной плоти, точно голые кости, торчали серые валуны. Немногочисленные деревья, жестоко перекрученные ветром, робко высовывали из-за камней нагие тощие ветви. Можно было представить себе, с какими трудами прокладывали когда-то дорогу, ведшую вниз: ее пришлось пробивать в скале. Зато внизу, прямо перед собой, Вандиен увидел зеленую равнину и на ней крохотные домики – Обманная Гавань. За деревней простиралось море.