– Э, постой! – Мужчина вскинул широкие ладони, не то защищаясь, не то упрашивая. – Я же не говорил, чтобы мне не нравились скильи. Верно, т'черья все время ими пользуются, и в плуг запрягают, и в повозки. Я просто не возьму в толк, как такие коротконогие звери ходят в упряжке да еще что-то возят!

Вандиен посмотрел на разлегшихся скилий и коротко пояснил:

– Так устойчивее.

Вообще-то, он и сам был полон сомнений. Самый рослый зверь в упряжке был ему едва до бедра, другое дело, Паутинный Панцирь, отчаянно шепелявя, с жаром настаивал на их выносливости и исключительной силе. Но вот к чему Вандиен уже отчаялся привыкнуть, так это к невероятной гибкости скилий. Они чем-то напоминали ему акул: тоже сплошные мышцы и сухожилия, обшитые толстенной шкурой. Тот удар хвоста заставил его задуматься о том, как же эти твари были устроены. Не могло же, в самом деле, так гнуться что-то с костями внутри?.. Так или иначе, не время было предаваться размышлениям и пестовать невольную брезгливость. Он с беззаботным видом пожал плечами:

– Просто они поближе к земле, и, по-моему, это не недостаток. Фургон может до ступиц уйти в грязь, и даже тогда мои красавцы легко его выдернут. Хвосты напружинят, всеми четырьмя ногами упрутся, спины ка-ак выгнут, – не знаю уж, какой должен быть груз, чтобы их удержать! А лапы! Ты посмотри только на эти лапы! Разве они завязнут в грязи, как лошадиные копыта? Вишь, какие они широкие, – и вес лучше распределят, и упираться удобней…

– А в воду ты их заводить не боишься? – не сдавался старый рыбак. – Там, в храме, даже в Отлив бывает не больно-то сухо. Чего доброго, вброд придется…

– Они у меня обучены что надо, – отделался Вандиен несколько расплывчатой фразой. Этот вопрос он собирался как-нибудь решить на ходу.

Хозяин гостиницы внимательно смотрел на него, словно оценивая весомость его слов. Потом присел на корточки подле упряжки и долго созерцал ее, не произнося ни слова. Вандиен, оставшийся стоять, вдруг показался себе непозволительно рослым рядом с лежащими скильями и сидящим на корточках человеком. Он едва подавил в себе желание опуститься наземь вместе с ними. Он оперся на коновязь и стал ждать, надеясь про себя, что ожидание не затянется. Его желудок был пустым сморщенным мешочком, подвязанным к концу пищевода.

– Та женщина, с которой мы договаривались, – вырвалось у него, – Зролан. Она где-нибудь здесь?

– В гостинице, – ответил бывший рыбак. Резко выпрямившись, он протянул Вандиену широченную ладонь: – Я – Хелти.

– Вандиен.

Их руки соприкоснулись. Вандиену пришлось задрать голову, чтобы посмотреть новому знакомому в лицо. Сперва они очень серьезно смотрели друг другу в глаза, потом хозяин гостиницы расплелся в улыбке, и Вандиен улыбнулся в ответ.

– Я смотрю, – сказал Хелти, – ты парень крепкий и на язык острый, хотя и ростом не вышел, чистый юнец. Пошли, поешь да передохнешь. Народ скоро соберется, все захотят тебя видеть. Да и Зролан, верно, пожелает с тобой перемолвиться. И еще тебе надо познакомиться с Заклинательницей, которая будет колдовать против тебя.

Вандиен не сразу сообразил, что челюсть у него отвисла; когда же понял – поспешно захлопнул рот. Старый рыбак рассмеялся:

– Так я и знал: об этом она тебе и не подумала рассказать… Даже если она вообще вдавалась в какие-либо подробности насчет сундука, в чем я не уверен. Зролан любит сделать вид, будто и ныне все как в старые времена: мы против Заклинательниц… и все такое прочее. Она стара, так что не суди ее строго… Ладно, парень, я вижу, у тебя совсем подвело брюхо, да и по какой следует кровати, верно, соскучился. Пошли!

Вандиен поплелся следом за Хелти. Голова у него от всего услышанного шла кругом, он тщетно пытался привести свои мысли в порядок. Еще он предчувствовал, что весьма скоро ему уже полностью объяснят все обстоятельства, и они, эти обстоятельства, ему навряд ли понравятся.

Крылечко гостиницы было снабжено аж перильцами, а деревянная дверь была устроена так, как принято у людей. Два больших прямоугольных окна пропускали внутрь солнечный свет сквозь молочно-мутные стекла. Исцарапанный деревянный пол был сколочен из выброшенных морем старых корабельных досок. Общая комната заставлена столами, водруженными на козлы, и скамьями при них. На столах виднелись оплывшие свечи, утонувшие в лужицах собственного воска. Огромный камин в дальнем конце помещения зиял, точно пещера, стылая и черная. Какой-то подросток, склонившись, выгребал из камина золу. По людским меркам место вполне чистенькое. За широкой боковой дверью клубился пар и слышался лязг: там помещалась кухня. На верхний этаж вела лестница без перил, и там, наверху, было темновато.

– Присядь, – сказал хозяин гостиницы и добродушно огрел Вандиена по плечу, благополучно уронив его тем самым на указанную скамью. – Сейчас вернусь, еды принесу, тогда и поговорим.

До чего приятно было снова соприкоснуться с мебелью, вытесанной по человеческой мерке. Вандиен осмотрелся и был поражен: комната вообще выглядела так, словно ее предназначали исключительно для людей. Вообще-то, он был наслышан о замкнутых общинах, допускавших в свои ряды лишь одну какую-либо разумную расу, но сам до сих пор не бывал ни в одной. В столь ранний час гостиница была почти безлюдна – если не считать парнишки, чистившего камин. Потом появилась хмурая маленькая девушка-служанка. Она зло посмотрела на Вандиена, словно это по его вине ее послали с ведерком и тряпкой натирать маслом столешницы…

Больше в комнате никого не было. Вандиен вытянул шею и наклонился, пытаясь рассмотреть маленький столик, ютившийся в тени под лестницей. Там сидела женщина, облаченная в просторные одеяния. Однако это была не Зролан, – та, насколько он запомнил ее, вроде бы ростом пониже. Он почти придумал благовидный предлог подняться и пойти рассмотреть женщину повнимательнее, когда возвратился Хелти с подносом в руках.

– Все по выбору повара! – объявил он, со стуком разгружая поднос. Состав блюд можно было предвидеть заранее. Пирожки с рыбной начинкой, приправленной водорослями, густая похлебка-чоудер из рыбы и моллюсков с мясом и овощами (в которую явно попало всякой твари по паре из выловленных накануне) и хорошая кружка горьковатого эля. Пока Вандиен расставлял перед собой миски, Хелти выложил на стол свежевыпеченные хлебцы, завернутые в чистую тряпочку. От запаха съестного изголодавшегося Вандиена слегка замутило. Хелти, видимо, понял это по его лицу. Он звонко расхохотался:

– Ты давай ешь, а говорить предоставь мне, – сказал он. Дальнейших приглашений Вандиену не понадобилось. От горячих рыбных пирожков валил пар, они жгли пальцы, но ему было все равно. Откусив пирожок, Вандиен принялся жевать, свободной рукой размешивая и слегка остужая похлебку. В ней плавали кубики корней кара, моллюски-блюдечки, вышелушенные из раковин, мидии и еще не пойми что. На дне миски его ложка звякнула о ракушки. – Что касается Зролан… – Хелти покачал головой. – Наверное, ушла наверх. Страсть не любит даже сидеть в одной комнате с ЭТИМИ. – Он мотнул головой в сторону закутанной фигуры за столиком под лестницей. Нет, и зачем только я отпустил Зролан? Бродить по дорогам в поисках возчика – это все же занятие для молодых. Она, однако, настаивала, ну а у меня кишка оказалась тонка сказать ей «нет». Она приходится бабушкой половине деревни, а остальным – теткой. Поди скажи ей, чтобы не смела уходить. Вот она и отправилась. Я, в общем, знал, что она смотрит на Храмовый Отлив не так, как все мы, остальные, но кто ж предполагал, что она тебе до такой степени голову заморочит? Пойми, парень, ей много лет. Больше, чем ты, верно, думаешь. Надеюсь, ты не затаишь на нее зла?..