рубаха, удобные бриджи да кожаные ремни для ношения всех ее важных вещиц. Компасов, телескопов и тому подобного. Она всегда представляла Сольвильду одетой на пиратский манер.

– Просите, и дано будет вам.

Она обернулась. Злат стоял рядом, со свертком бордового бархата в руках.

Серильда готова была заплакать от облегчения.

– Спасибо.

– Не за что. Я надеялся, что удастся покопаться и в твоем нижнем белье, но там сидели близнецы – уставились на меня, как два совенка. Дети – страшные создания. – И Злат наигранно вздрогнул.

Серильда закатила глаза. Злат вечно притворялся, что дети его пугают, а сам первым бросался к ним, стоило пятерке заскучать. Первым успевал похвалить Анну, когда та демонстрировала умение стоять на руках, первым хватал за руку Гердрут, если девчушка пугалась. Серильда не раз задумывалась, отчего он так ладит с малышами. Ей казалось, это связано с чем-то, спрятанным глубоко в его душе, – со стертой памятью о том, как он заботился о младшей сестричке.

– Ты бы не посмел тронуть мое белье, – без особой уверенности сказала она, выхватывая платье у него из рук.

Злат неопределенно пожал плечами.

– Подумал, что тебе может понадобиться что-то взамен… этого. – Он сделал неловкий жест в сторону ее ног.

– Нижняя юбка? – Девушка вздохнула. – Мне придется обойтись без нее. Отвернись.

Злат удивленно поднял брови, не отводя глаз. Веснушки заметнее проступили на щеках, тронутых румянцем смущения, зато в его взгляде было что-то дерзкое. Или плутовское. Серильда кожей почувствовала, как в воздухе между ними вспыхнула и повисла тысяча невысказанных слов.

Они так ни разу и не говорили о том, что произошло между ними тогда, в ту третью ночь, когда Серильде снова велели прясть золото из соломы. В ту ночь, когда его поцелуи оставляли жгучие следы на ее шее. В ту ночь, когда она без колебаний позволила ему увидеть себя без нижней юбки, без панталон… без всего.

Но сейчас Злат не стал настаивать.

Он чуть заметно улыбнулся одними уголками рта и отвернулся лицом к стене.

– Дай знать, если тебе понадобится помощь, – сказал он.

– Сама справлюсь, – пробормотала Серильда. Ее пальцы подрагивали от воспоминаний и желаний, которые не оставляли ее ни на миг.

– Как вам будет угодно, – отозвался Злат. – Но я же знаю, королевы быстро привыкают к тому, что их одевают, ухаживают, балуют… – Он театрально развел руками. – В общем, хочу, чтобы вы знали, что я к вашим услугам.

– Перестань болтать, Злат. – Теперь Серильда покраснела уже всем телом.

Ответом ей был смех.

Сорвав с себя остатки нижних одеяний, Серильда втиснулась в принесенное Златом платье. По коже бежали мурашки от воспоминаний о том, как когда-то по ней путешествовали его пальцы. Под коленками. По чувствительной нежной коже на ребрах.

Она яростно тряхнула головой, расправляя и разглаживая ткань платья.

– Ладно, можешь поворачиваться. Затянешь шнуровку?

– Ах, так моя помощь все-таки нужна?

Серильда закатила глаза.

– Ты несносный.

– Но, кажется, все равно тебе нравлюсь.

Помолчав, Серильда оглянулась через плечо и, снова посмотрев на Злата, поймала руку, которая тянулась к шнуркам у нее на спине. Она выдержала его взгляд, и парень застыл, дразнящий блеск в его глазах исчез.

– Да, Злат, – серьезно сказала Серильда. – Да, очень.

Его рот приоткрылся, но она не дала ему возможности ответить. Девушка потянулась вперед и прижалась губами к его губам, пытаясь наполнить поцелуй всеми теми словами, произносить которые ей не дозволялось. Она могла быть женой Эрлкинга, но любила его. Только его.

Когда Серильда отстранилась, глаза ее были полны слез. Злат наблюдал за ней со странным выражением, полным одновременно надежды и горя.

Не говоря ни слова, Серильда повернулась к нему спиной.

Она испытала и облегчение, и разочарование, когда Злат затянул ей шнуровку – так сдержанно, как только мог благородный господин. Он не позволил себе даже провести кончиками пальцев по треугольничкам обнаженной кожи или коснуться шеи. Не наклонялся ближе, щекоча ухо Серильды своим дыханием. Не обнял ее сзади и не принялся распускать шнуровку заново.

И все то, чего он не сделал, заставляло Серильду кипеть от тоски, которую она последние месяцы прятала глубоко-глубоко внутри.

– Вот и все, – только и сказал Злат, тихонько отступая назад.

Серильда снова повернулась к нему.

– Спасибо.

Должно быть, Злат прочитал все в ее глазах. Должно быть, он и так понимал. Она не смогла скрыть от него свое желание, даже если бы попыталась.

Его глаза потемнели, но в кои-то веки он не нашелся, что сказать.

Серильда сглотнула.

Они здесь совсем одни.

Никто не узнает, если она украдкой еще раз поцелует его. Еще раз обнимет.

Никто не должен узнать.

Серильда сделала шаг вперед.

– Злат, я…

– Тебя ждут, – перебил он, кладя руку ей на плечо. Не для того, чтобы притянуть ближе – наоборот, чтоб удержать на расстоянии.

Серильда замерла.

– Что?

– Дети. И все остальные. Они ждут твоего возвращения. – Злат мимолетно улыбнулся. – Мы же не хотим, чтобы они беспокоились.

Глава 14

– Готовьте собак, – приказал Эрлкинг, сидящий на своем вороном скакуне. – Охотники, на изготовку.

Он пришпорил коня, поднял голову и встретился глазами с Серильдой. Но взгляд был мимолетным. В следующий миг завыли гончие, и вниманием Эрлкинга целиком завладело представление.

Девушке было ужасно скучно, к тому же все время приходилось напускать на себя царственный вид. Не зевать. Не ерзать. Ни намеком не показывать, что ей хочется оказаться где угодно, лишь бы не здесь.

Тем более что она сама, как и охотники, была частью спектакля.

В честь первого появления королевы на состязании Эрлкинг приказал построить высокие помосты с большим навесом и мягкими бархатными скамейками. Плотники трудились над ними всю ночь напролет. Там-то теперь и сидела Серильда. Она провела здесь большую часть дня, в обществе пятерки своих маленьких компаньонов и толпы призраков, предлагающих ей чаши с водой, фрукты и блюда с нежными сдобными булочками. И все было бы неплохо, не сиди она у всех на виду, как павлин в зверинце.

Потому что ее окружали не только добродушные призраки. Нет, вовсе нет. Вокруг Серильды сидели еще и придворные короля. Глаза этих прекрасных жестоких существ следили за каждым ее движением, и до девушки то и дело доносился их тихий, издевательский смех.

Серильде было наплевать, что они о ней думают. Но она до смерти устала постоянно чувствовать себя так, будто она в яме с адскими гончими ждет, когда они устанут играть с ней и наконец сожрут.

Внизу охотники выстроили своих лошадей вокруг арены, которая на