– Товарищ лейтенант, нам же прямо надо. Чего это он нас в лес гонит? – притормаживая, толкнул я лейтенанта.

Помотав головой, Егоров осмотрелся и велел остановить машину. Притерев к обочине, я остановил «Маркизу». Лейтенант бодро покинул машину, как будто и не спал сейчас несколько часов, и подошёл к регулировщику. Посмотрел его документы, выслушал и вернулся в кабину.

– Впереди мост повреждён, проехать можно, но сложно. Пропускная способность низкая. Поэтому часть техники отправляют в объезд, к другому мосту.

– Грамотно всё организовали, молодцы, – покачал я головой.

Стронув машину с места, мы догнали санитарную колонну, что шла впереди, и пристроились за ней, въехав под тень леса. Так мы и двигались около пяти километров, пока вдруг впереди не разгорелась перестрелка. Я могу ошибиться, но, кажется, там десятка три пулемётов работало. Причём по звуку это были уже знакомые нам МГ.

Неужто засада? Это что, регулировщик липовый? На засаду вывел? Но лейтенант проверял же у него документы, а у него на липу уже нюх развился.

Пока я обдумывал всё это, погранцов снова сдуло из машины, а мимо, хрустя кустарником, протиснулся БА, по обочине направляясь к месту боя. Там же я видел удаляющиеся спины погранцов, они спешили к месту боя. Санитарные машины передо мной начали разворачиваться на тесной дороге, над бортами показались головы раненых, которые пытались осмотреться. Их явно тревожили звуки боя и неопределённость ситуации. Я тоже сдал на обочину, поставив машину на просеку, проложенную броневиком. После чего, схватив «светку», проверил набитые патронами обоймы в патронташе и, прихватив сидор со своими запасами и короткостволом, отбежал в сторону, где залёг на противоположной опушке, взяв под охрану «Маркизу» и ближайшие секторы. Как оказалось, я успел это сделать как нельзя вовремя. На дороге начали появляться немцы. Самая обычная такая пехота в форме Вермахта, с карабинами, а некоторые и автоматами, с прямыми магазинами.

Конечно же, они не выходили нагло на дорогу, а, выскочив на миг, бросали в кузовы машин связки гранат, пока остальные прикрывали их плотным огнём.

– Суки, что творят! – заорал я, видя, как гранаты летят в кузовы санитарных машин.

Раненые заголосили, сообразив, в чём дело, крик и вой стоял над дорогой, заглушаемый выстрелами и разрывами гранат. Некоторые связки раненые отправляли обратно, похоже, были там опытные, но некоторые не успевали, и кузовы разносило в клочья вместе с содержимым. Из кабин не успевших развернуться машин выскакивали водители и сопровождающие, кто-то бежал в лес, а немногие, укрываясь у машин, открывали ответный огонь, но таких было слишком мало, да и немцы быстро их выбивали.

Естественно, я тоже в стороне не остался. Сразу, как замелькали среди деревьев фигуры в форме мышиного цвета и показался у дороги первый немец, унтер, судя по знакам различия, и с МП в руках, я открыл огонь. Словив две пули в грудь, унтер медленно завалился на спину. Так падают только убитые или тяжелораненые. К нему метнулось сразу двое, обоих я срезал двумя очередями, быстро нажимая на спусковой крючок. Винтовка, конечно, лягалась, но мне хватало сил удерживать её и вести мушку на цели. Так что оба солдата, бросившиеся на помощь своему унтеру, так и легли рядом. Ну а я, перекатившись за дерево, в ствол которого начали впиваться пули ответного огня, отсоединил расстрелянную обойму, достал из подсумка новую, вставил, а на её место запихнул пустую. Терять её не хотелось. Пока немцы отвлекались на меня, расстреливая дерево, я видел, что происходит на дороге.

Перезарядившись, я отполз за соседнее дерево, благо тут была низинка, что укрывала меня от огня немцев, и стал отстреливать гранатомётчиков, стараясь не показываться тем, что засели на другой стороне дороги. Похоже, с нашей стороны их не было. Двоих снял, когда они бежали обратно, одного из них, с гранатами в руке. Когда он упал, пронзённый пулями, то через несколько секунд исчез в грохоте разрывов.

Тут, вставляя в магазин винтовки новую обойму, я увидел, как рядом со мной упала граната с длинной деревянной ручкой. Молниеносно схватив, я отшвырнул её от себя. Та улетела на дорогу, где почти сразу раздался взрыв.

– Сволочи! – заорал я, видя, как один из немцев кинул в кузов «Маркизы» связку гранат.

У меня там раненых не было, выкинуть её обратно было некому, так что моя «полуторка» была уничтожена взрывом и начала быстро разгораться, ведь там почти полная бочка бензина в кузове да канистра к раме привязана. НЗ. Вот гранатомётчик не ушёл, со злости я выпустил в него всю обойму, но всё же достал. Тот завалился в кусты. Шла вторая неделя войны, а я впервые вступил с немцами в перестрелку и завалил уже шестерых. Правда, мне просто везло, немцы в основном уничтожением техники занимались, мало кто на меня отвлекался, но всё же этих шестерых я записал на свой счёт.

В это время раздалось могучее «Ура-а-а» и мимо меня, стреляя на ходу, пробежала густая цепь конармейцев, что начали зачищать опушку. Выскочив, я побежал следом за ними. Пусть что хотят делают, но свои трофеи я не отдам. Всё, что у меня было, сгорало сейчас в «Маркизе», поэтому следовало добыть новые. Подбежав к убитому унтеру, я бросил рядом свой сидор и, упав на колени, стал сдирать с него ремень автомата, подсумки и кобуру с пистолетом. В общем, всё. Даже ранец. До остальных позже доберусь. Вот гранат у него не было, видно, всё ушло на связки.

У разбитых машин суетились уцелевшие медики, а я собирал трофеи. Унтер хорошо упал, между кустов кустарника, так что пробегающие мимо бойцы ничего не сняли с него, не заметив. Вот других убитых успели обшмонать, так что трофеев с них мне досталось мало. Один карабин и три сотни патронов к нему. Ещё у одного немца в ранце я обнаружил «ТТ» и солидный запас патронов. Всё это я забрал. Оружие и трофеи пришлось убрать в два ранца, в сидор всё не умещалось.

Посмотрев на «Маркизу», откуда раздавались хлопки выстрелов, это рвались патроны в карабине, оставленном в кабине, там и было-то всего пять патронов, остальные – при мне, печально вздохнул и, навьючив на себя скарб и трофеи, тяжёлой походкой я направился по следам за нашим броневиком, рассчитывая найти его. А где он, там и остальные ребята.

Не повезло, бронеавтомобиль я обнаружил на опушке большой поляны, где немцы и устроили основную засаду. На этой поляне было больше сотни грузовиков и таких же подбитых броневиков. Броневиков я насчитал семь, не считая наш. Немцев отсюда, похоже, выбили, перестрелка удалялась, но никого в зелёных фуражках я не видел. Подойдя к горевшему БА, я стянул кепку с головы, от нашего броневика явно тянуло горелой человечиной. Похоже, экипаж сержанта Ильина так и погиб внутри. Жалко Петровича, он меня столькому научил за эти недели нашей совместной работы в тылах отступающих войск. Я за эти недели освоил столько всего, сколько в другом случае за месяцы бы не выучил. Хороший он всё же учитель… был.

Все двери были закрыты, боекомплект рванул внутри, башня сползла и лежала рядом, так что без шансов, а я, утерев слёзы, осмотрелся и сел на опушке неподалёку. Если из наших кто уцелел, то должен вернуться сюда.